Роман Юлии Обуховой «Роман с камнем 2, или мои похождения в Таиланде»

Глава 1

Я сидела на душном балконе ― уставилась, кажется, на проезжающие машины, ― когда пепел от сигареты упал на голую ногу и заставил очнуться.

Как же мне надоело играть роль сильной женщины, у которой всё хорошо… Не понимаю, что со мной происходит. Кажется, рой навязчивых мыслей осами-убийцами облепил мой мозг ― и жалит, и жалит… Где это «позитивное мышление», о котором так любят твердить психологи?

Говорят, мысль дня сегодняшнего ― материя дня завтрашнего. Только вот как заставить думать себя позитивно, если у тебя всё из рук вон плохо? А ведь совсем недавно мои мысли дня вчерашнего были наполнены очень даже  завидным оптимизмом. Так почему материя дня сегодняшнего получилась такой  хреновой?

Сегодня что я имею в сухом остатке? Был муж, который вдруг обернулся козлом и, задрав хвост, ускакал к другой бабе; сократились доходы на работе; возникли проблемы с ребёнком в школе; то-сё… И вдобавок к небывалому  депресняку я ещё ангину с температурой подцепить ухитрилась: летом ― ангину! Для «позитивного мышления» ― весьма перспективный наборчик. Хоть снимай очередной сериал про неудачницу…

Доплелась кое-как к дивану, плюхнулась мешком… «Жизнь не удалась!» ― литературно подумала я и, под действием маминого снотворного, которым никогда до этого не пользовалась, стала погружаться в искомое забытьё…

Разбудил меня весёленький рингтон. В трубке я услышала любимый голосок сынули, он кричал: «Доброе утро, мамочка! Мы с бабулей уже искупались, сейчас завтракать идём! Как у тебя дела? Я по тебе очень соскучился!» Выпалив тираду, он на секунду умолк, чтобы, наверное, набрать в лёгкие новую порцию воздуха.

― Я тоже по тебе очень соскучилась! ― Я почувствовала, как горячая слеза скатывается по щеке. ― Купайся там, сил набирайся!..

Только повесив трубку, я дала волю эмоциям: ручьями хлынули душившие меня слёзы.

Но выплакаться и высморкаться всласть не удалось. Опять зазвонил телефон: теперь из трубки грезилась улыбающаяся и жизнерадостная физиономия Лидки, лепшей подруги моей.

Как же я не хочу с тобой сейчас говорить! Самодовольная лошадь! У людей жизнь рушится, а она сейчас все уши прожужжит россказнями о своих  потенциальных любовниках с сайтов знакомств. Сколько раз ей говорила: «Лидка, там одни извращенцы, импотенты и шизофреники!» Хотя, если честно, мой скромный опыт не позволял утверждать это наверняка.

Презрев мой внутренний монолог, тиликание настойчиво продолжалось. Пришлось сдаться. Не дожидаясь моего загробного «Але!», Лидка заорала:

― Не кисни ― на радуге зависни!

― С самого ранья уже вешенками траванулась? Галлюцинации, что жизнь удалась?

Лидка игнорировала мой тон и отреагировала по существу:

― Понятно: всё по алкашу-тире-бабнику своему убиваешься. Проснись и пой, птичка! Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло!

―  Он всё-таки мужик, ― попыталась я вставить аргумент. ― Отец моего сына…

― Окстись! Какой он мужик! Самая что ни на есть старая потрёпанная невеста. Ой, неправильно выразилась! Потасканный кобель с краткосрочными инвестициями.

― С какими?..

― Краткосрочными! ― уже многозначительно повторила Лидка. ― Кроме детородного органа, похвалиться-то больше нечем. А при его образе жизни, при  таком нерациональном использовании своего имущества, инвестиций этих он уже скоро лишится ― и пойдёт хвостом своим драным помойки окучивать!..

После столь изысканного монолога я не могла не зайтись от смеха. Меня просто скрутило пополам, когда истерзанное депресняком воображение услужливо нарисовало образ бывшего мужа, окучивающего «помойки» своим изработанным «хвостом». Лидка поначалу с удовлетворением слушала мой истеричный смех, потом присоединилась к ржачке.

Настроение кардинально менялось.

― Ладно, оставляю тебя пыль с ночных штор глотать, ― продолжила, наконец, Лидка.

Она, похоже, была уверена: я сижу дома непременно с закрытыми шторами и наслаждаюсь жалостью к самой себе, любимой.

― Почему… ночных штор? ― спросила я и машинально покосилась на плотно закрытые шторы.

― Потому! Ты у нас баба сильная, а сильные, как говорит мудрый народ, в депрессию не бухают ― они ею наслаждаются!

Не найдя что ответить, я смачно высморкалась в салфетку и уложила её на вершину белой горки использованных платков.

― Короче! ― подытожила Лидка, ― давай, крась опухшую морду и спускайся. Я подъеду через двадцать минут: махнём в кафешку ― на «посидеть». Глупые отнекивания не принимаются! ― И бросила трубку.

Зная характер подруги, я поняла: мне уже не спрыгнуть. Нужно быстро принять душ, натянуть шорты с майкой ― и вперёд, на посиделки.

Я распахнула депрессивные шторы и открыла настежь окно.

Лёгкий ветерок приветственно скользнул по лицу, птички радостно заверещали на берёзе, закрывающей мои окна от палящего солнца.

«Жизнь продолжается» ― подумала я. ― «Не кисни ― на радуге зависни!» И, как кошка после сна, довольно потянувшись, ринулась в ванну.

В зеркало сразу взглянуть не решилась ― потом! Прохладный душ смывал с телес трёхдневную грязь, а вместе с ней в трубу стекал и весь негатив…

На выходе из ванной комнаты я споткнулась о весы. И впервые в жизни смело на них ступила. То, что они показали, ну очень меня вдохновило! Определённо, во всём надо искать положительные моменты, а уж за лишние килограммы, стекающие с наших прекрасных ягодиц, мы должны быть обязаны   любимым мужчинам. После взвешивания меня, кажется, посетило то самое «позитивное мышление»…

Я накрасила губы и, распустив ещё влажные волосы, помчалась на встречу с подругой.

Её милая машинка, трёхдверный «немец» ярко-красного цвета, уже  дожидалась меня во дворе. В открытом окне водителя виделась кудрявая  блондинка, с наслаждением мажущая губы перед зеркальцем.

Я прыгнула в машину и, приподняв тёмные очки, взглянула на подругу:

― Ну и куда ты намерена меня умчать?

Осмотрев меня и удовлетворённо причмокнув губами, Лидка закрыла зеркальце. Затем, подняв правую бровь и сморщив нос, что означало верх  пренебрежения, изрекла:

― Куда? Да куда можно умчать такую чучундру? Только в лес глухой ―  леших пугать. Или в огород ― пугалом. В таком виде ты не достойна даже узбекской кафешки…

От возмущения я набрала воздуха и уже готова была на «чучундру» и «пугало» ответить «перезрелой барби» и ещё чем похлеще, но Лидка врезала мне локтём по рёбрам:

― Ты давай, подруга, не возмущайся, а трезво оцени спасительную критику. Да встреться сейчас с тобой алкашито-альфонсито твой, он бы только возрадовался. Подумал: чахнет по мне, страшилка, вон какой непотребной заделалась ― глазюки как у вампира после отравления кровью старой  феминистки, волосы как в рекламе метлы Марсильез, сиськи обвисли, прикид… ― из модельной коллекции советских дачниц-пенсионерок. Для законченного образа не хватает только мятой панамки. О, несчастная, где панама твоя?! А вдруг солнечный удар! ― И нарочито тяжко вздохнула. ― На что не пойдёшь ради подруги…

― Лидка, кончай, а!

― Ладно! Посиделки откладываются… Мозги, вижу, промыла, теперь возьмёмся за тело и душу…

Я насторожилась, если не сказать испугалась: знала, чем закончился недавний её более чем смелый эксперимент с телом одного из любовников ― профессора, доктора медицинских платных наук. Совсем не хотелось ещё и покалечиться, как тот неподготовленный к приключениям проф.

― Давай обойдемся без высшего пилотажа, ― промямлила я, злясь на самую себя: какой же я в последнее время стала размазнёй!

Бросив на меня лисий взгляд, Лидка удовлетворённо заржала, обнажив  белоснежные зубы ненасытной хищницы.

― Ой, я с тебя нимагу! «Без высшего пилотажа!» ― передразнила Лидка, трогая машину. ― Не боись, солдат ребёнка не обидит.

― Звучит обнадеживающе. Дедуле-профессору тоже, наверное, обещала благополучный финал, а теперь лежит «космонавтик» с поломанною ногой.

― Эх, Ирка, какая ты всё-таки дура ― влюбчивая, сентиментальная дура!

― И ― забыла добавить своё любимое ― «страшно далёкая от реалий жизни».

― Далёкая-далёкая: мне тебя ещё учить да учить!

― Учи!

― Ладно, учу. Пусть мой «космонавтик» в полёте ногу сломал, зато вторую молодость обрёл. Видела бы, какой он счастливый в палате лежит ― вспоминает! И вторую ногу готов сломать, лишь бы ещё хоть разок со мной так развлечься…

Это у Лидки теперь называется «развлечением»? Не каждой бабе в голову придёт седовласого пенса на ролики ставить и пускаться с ним на асфальте в ролевую игру «А ну-ка, догони!».

― Всё забывала спросить: догнал он тебя всё-таки или ногу ещё на подступах к Бастилии потерял?

― Догнал! Пенсы старой закалки ― крепкие мужики, не думай о них свысока своей временной молодости. А ногу сломал, когда размяк после… экстаза, ― уже с сочувственной ноткой продолжила Лидка. ― Бабульки на детской площадке потом ещё долго смотрели в нашу сторону… Приехали!

Я инстинктивно вжалась в кресло: что теперь будет?! И вдруг возникло предчувствие: я стою на пороге чего-то такого, что полностью изменит мою жизнь. Только… ― к лучшему или?.. Ладно, вперёд, значит, вперёд! Или я не дочь советского офицера!

Глава 2

 

― Времени у нас мало, а успеть нужно много, ― объясняла Лидка своему мастеру Мариночке. ― Волосы у неё должны сверкать, блестеть и притягивать кавалеров ― желательно принцев…

Я сидела в удобном кресле с закрытыми глазами и просто наслаждалась деятельностью своей замечательной подруги. Нервное перенапряжение и усталость последних дней так вытрепали меня, что от одного прикосновения расчёски мастера к волосам я погрузилась в состояние релаксирующей дрёмы. Лидка куда-то исчезла, по возвращению ― мне:

― Ир, паспорт давай! Отъеду, а ты жди, я скоро!

― Сутенёршей заделалась: решила на мне заработать, да? ― попыталась я пошутить, с неохотой приоткрыв один глаз. ― В сумке возьми…

Полувзгляд мой пал в зеркало ― и второй глаз открылся сам собою… Молодая женщина, которая смотрела на меня из зеркала, была прямой противоположностью той, что проснулась всего пару часов тому назад. Красивый овал лица обрамляли сияющие каштановые волосы, шёлковыми прядями спускающиеся до пояса, огромные карие глаза оттеняли выразительные ухоженные брови, нежная почти прозрачная помада вычерчивали полноту и сексуальность губ. Долго не могла оторваться от самосозерцания… «Какая я ей чучундра!»

― Любуешься? ― отвлёк меня запыхавшийся голос подруги. ―  Правильно, есть чем! ― с удовлетворением заключила она. ― Волшебницы, девочки! Золотые ручки! Вышел проект «Преображение Золушки», не иначе. Давай, пошевеливайся, расселась, нарцисска!..

― У тебя «там» вечный двигатель…

― Да, с движком мне повезло. Объявляю: профессор не может сейчас в Таиланд лететь, но хочет, чтобы его космическая медсестра развеялась. Ну а я, в свою очередь, как вселенская спасительница, не могу оставить без внимания ту, которая мне так дорога и, главное, нуждается в моей скорой помощи!

― Сейчас ― в Таиланд?! Сдурела?

― Только спокойствие! Считай, судьба предоставляет тебе шанс поймать Жар-птицу. Так что не упирайся рогом…

― У меня и денег сейчас нет, сама знаешь ― сокращение…

― Отговорки ― вторичны. А первично, что ты так бы и тянула алкаша до старости на себе. Ты ж добрая, а добрая в современном мире тождественна дурной!

― Добрая ― дурной?.. ― эта простая мысль сразила меня. Быть дурой ― это уже слишком! ― Летим! Потом с тобой рассчитаюсь.

― Разберемся! Главное, от своего урода отделалась!

― Лид, хватит уже напоминать о нём, настроение портится.

― Не могу не напомнить, сколько лет моя лучшая подруга жила с конченным! Все-все, кроме неё, это видели, и только она как заколдованная  принцесса. Ну, будем считать, чары сняты, пришло время пожить нормально…

После скоростной пробежки по магазинам и приобретения, как всегда, только самого необходимого, я на минутку заскочила домой за походным чемоданом на колесиках, запихнула в него только всё самое нужное ― вещи, без которых отдых на берегу океана обречён на провал. С трудом застегнув молнию и немного отдышавшись, я схватила сумочку с паспортом и, подмигнув сумасшедшей незнакомке в зеркале, отправилась искать приключения на свою гладкую и упругую попу с решительной установкой ― потерять все остатки моральной невинности.

Когда в аэропорту я вышла из такси, Лидка уже дожидалась меня у центрального входа. Она мило улыбаясь немолодому мужчине со сверкающей лысиной и приличным таким животиком.

― Знакомьтесь! ― поспешила представить меня своему новому ухажёру Лидка. ― Моя подруга, Ирочка. А это Тильберт Аюпович!

Не запомнив ни буквы из имени, я мило улыбнулась престарелому мачо.

― Тильберт Аюпович тоже летит в Таиланд, тем же рейсом. Предлагает нам по прибытию пересечься и отправиться на острова.

― Острова с пальмами и белым песочком ― мечта моего детства! ― поспешила я поддержать радостные перспективы грядущего отдыха и, подхватив Лидку под локоть, добавила. ― Простите, увидимся позже. А сейчас нам нужно на пару слов…

Оттянув Лидку в сторону, я взвилась:

― Лид, ну почему тебя всё время тянет на антиквариат! Молодых мужиков, что ли, мало? Посмотри, сколько красавцев вокруг!

В подтверждение своих слов я взмахнула рукой, обводя пространство зала, и моя кисть, со свойственной ей аккуратностью, ударила кого-то. Влетело, как оказалось, проходящему мимо мужчине.

― Однако, миледи, тяжёлая у вас рука, ― сказал он спокойно. Улыбнулся и пощупал свой нос. ― Или меня не били давно…

― Простите! ― Я почувствовала, как, будто девчонка из советского фильма, заливаюсь краской. ― Это, наверное, кольцо ― забыла снять… Простите за неловкость, ― повторила я, силясь улыбнуться.

― Да ладно! ― уже рассмеялся он. ― От красивой девушки и по носу  получить приятно.

― Золотые слова! ― подхватила Лидка. ― К тому же вы попали под руку красивой девушки не просто так, а в подтверждение существования красивых мужчин.

― Тогда я просто везунчик…

В этот миг у незнакомца зазвонил телефон и, судя по крайне озабоченному выражению его лица, звонок был не из приятных.

― Счастливого пути! ― сказал он, пытаясь сохранить непринуждённый тон, и быстрым шагом направился прочь.

― Эх! ― вздохнула Лидка, провожая взглядом удаляющуюся широкоплечую фигуру незнакомца. ― Какой мужчина!

― Я хочу от тебя сына! ― подпела я.

― А я хочу от тебя дочку ― и точка, и точка! Да, недурён… Ну ты, подруга, не расстраивайся, то ли ещё будет!

― Догоним?

― «Догоним?» ― передразнила Лидка. ― Нужно было бить сильнее, чтобы сознание потерял! Очнулся, а над ним ты ― такая вся из себя секси, и дрожащими от волнения губами шепчешь: «Вам стало дурно! Но я вас спасла! Позвольте…» И начинаешь делать ему искусственное дыхание рот в рот, потом ― массаж сердца, гладишь его атлетическую грудь, упёршись в пострадавший нос упругой грудью третьего номера…

― Лидка, дура ты озабоченная! Ты хоть определись: у меня «сиськи висят» или «упругая грудь третьего номера»?

― Упругая третьего ― отвечаю!

― То-то! Хорошо, мужик порядочный оказался ― на шутку перевёл. Попался бы какой-нибудь жлоб деревенский, покрыл бы нас матом трёхэтажным и послал лесом доброй волшебницы. И всё твоё «позитивное мышление» коту под хвост.

― Пессимистка ты, Ирка. Это тебя и губит. А вот я оптимистка: от жизни беру всё, наслаждаюсь каждым днём. Я как изысканная муза: сама в извечном вдохновении пребываю, и во всех его вливаю! И в профа своего, и в тебя…

Последние слова подруги я слышала будто издалека. Моё сердце барабанило в ушах со скоростью двести ударов в минуту, к горлу подкатила тошнота. Судьба-злодейка! Мило улыбаясь и воркуя со своей новой пассией, одной рукой приподняв её за талию, а второй придерживая чемодан, рядом со стойкой регистрации стоял мой благоверный! Холёный, выглаженный, такой большой и красивый… ― урод ненавистный. Захотелось подлететь, подпрыгнуть и разодрать своим новым маникюром слащавую рожу! Скотина, как можно так предавать! Говорить, что любишь, и при этом спать с другой!

― Але! Эй! ― почти крикнула Лидка. ― Что с тобой? ― Она проследила за моим яростным взглядом. ― Понятно… Только не плакать! ― строго добавила она, увидев навернувшиеся слёзы. ― Обещай!

Я кивнула, и сжала зубы: не буду плакать ― назло!

― Ира, хватит, серьёзно! Та изжёванная страница твоей семейной саги уже перевернута. Он не стóит ничьих слёз. Давай не позволим козлу испортить наш отдых. А коль уж он оказался здесь ― используем как-нибудь в свою пользу.

― В свою пользу? Видеть, как на твоих глазах муж, с которым прожила восемь лет, облизывает другую женщину… сейчас… на публик… сосал ей мочку уха…

― Сосал мочку уха?! ― эхом повторила Лидка; она нахмурилась и приподняла левую бровь. ― А я не заметила…

Я сглотнула, сразу забыв о своих обидах. Мстительный взгляд и, главное, предгрозовая лидкина бровь были мне слишком знакомы: за ними всегда следовала физическая атака на обидчика.

― Лид, обещай: они останутся живы-здоровы!

― Живы ― конечно: у нас же отпуск… А здоровы… Предполагаю: твой успеет обделаться раньше, чем в Таиланд прилетит… ― угрожающе закончила она.

― Обделаться?!..

― Тайского рома хлебнёт, пивком запьёт ― и здравствуй страна слонов и китайского караоке! И прощай, новая любовь. Идём регистрироваться: твой козел со своей… уже дальше потопали. Если захочешь, он тебя даже не увидит.

― Затеряется в тропиках, ящерица зелёная… Ума нет ― во влажные тропики напялить такое платье…

― И я говорю: ящерица зелёная ― длинная, вертлявая, просто тьфу! Видно, ослабел Ромик: на тощеньких потянуло ― с крепенькими, как ты, уже не справляется…

― Интересны происки судьбы: на один рейс в Таиланд…

― «Происки судьбы» зовутся Шуриком: он, видно, всех знакомых в городе обзвонил и горящие туры втюхал. И хорошо! Чую нутром своим: этот отпуск мы на всю жизнь запомним! А моё нутро ещё никогда не подводило… ― многозначительно закончила чревовещательница.

Мы спокойно прошли регистрацию, пробежались по «дьюти фри» и удобно присели в салоне самолета. Волею судьбы, моего бывшего мужа с его новой пассией расположили тремя креслами перед нами. Меня он не увидел, а вот Лидка, как мне кажется, где-то нарочно ему уже подставилась.

― Занервничал Ромик, ― удовлетворённо шепнула подруга. ― Он у тебя всегда зашуганным был. И сейчас проявилась сущность нытика. Помнишь, как завывал, когда у него воспаление лёгких?..

― Когда решил вести здоровый образ жизни?

Ещё бы не помнить свою последнюю надежду сохранить семью! Однажды поутру, очнувшись после очередной разгульной недели, Ромик клятвенно обещал мне: начинает новую жизнь! Бросает бухать, закаляется по Порфирию Иванову… И начал: утренние пробежки, обливания холодной водой, тёртая морковка на завтрак, стакан кефира на ужин… На третье утро новой жизни он решился пройтись босиком по снегу, а уже к середине дня лежал в кровати с высоченной температурой и прощался с жизнью. Тогда-то Лидка, опытная клиническая медсестра, по моей слёзной просьбе приезжала вечерами ставить уколы в его задницу. Всякий раз, когда она, преодолевая себя, свершала акт милосердия, ко мне на кухню из комнаты доносились жалобные завывания… Действительно, нытик! А раньше я как-то не обращала внимание…

Пассажиры сидели на своих местах и самолёт проходил предполётную антикоррозийную обработку, когда мой Ромик вдруг подскочил и бросился в сторону туалета, по ходу объясняясь со стюардессой. Та поначалу пыталась воспрепятствовать движению, но, видимо, смирившись с безысходностью ситуации, открыла ему туалет. Когда же Ромик возвращался в салон, на побледневшем его лице застыло выражение свершившегося несчастья.

Лидка удовлётворенно прошептала:

― Пару-тройку деньков Казанове будет не до медового месяца…

― Колись, сестра! Чо-нить ему сыпанула?

― Колюсь! ― охотно сдалась Лидка, тем более, что ей было самой невтерпёж поделиться искусно проведённой операцией. ― Когда я отправилась попудрить носик, случайно увидела, как за столиком эта парочка кофеёк попивает. Ну попудрила, смотрю: его пассия в очередь в женский туалет встала. Я вышла, а Ромик один сидит в кафешке, скучает. Дай подойду, поздороваюсь. Взяла себе тоже кофеёк в чашечке ― такой же, как у Ромика, и присела за столик. Спросила, как дела, куда летит отдыхать, то-сё!? Он как-то занервничал сразу, когда меня увидел. Потом то и дело в сторону туалета оборачивался, ждал, когда подруга выйдет. Когда в очередной раз отвернулся, я поменяла наши чашки. Попрощалась ― и всё.

― Всё?! А главное: что за зелье подсыпала?

― Подлила. Зелье импортное, высококачественное, безвкусное, проверенное на себе.

― На себе ― проносное?

― Забыла про мою деликатную проблемку с горшком? Мой душка-профессор подарил гомеопатическое чудо-средство от запоров. Достаточно трёх капель ― и всё пройдёт как по маслу: аккуратненько, мягонько и безболезненно, испытываешь даже тонкое удовольствие…

― Тьфу на тебя! А сколько капель ты влила ему?

― Какой грубый натурализм! Бессчётно влила: для хорошего или нужного человека ничего не жалко ― ты меня знаешь…

Ромик тем временем снова помчался по назначению. Пассия хотела его проводить, но кавалер с гневом остановил её; тогда стюард предложил помощь врача; завертелись пассажирские головы; зашевелился охранник… Ситуация в салоне стала напоминать атмосферу чёрной комедии «Семейка Адамс». Мы тихонько ржали… Хотя, признаться, моё сердечко слегка сжималось всякий раз, когда мой эксхазбенд совершал очередной набег в спасительный тубзалёт. По всему выходило: не оборвалась семейная пуповина ещё до конца, висела на волоске. Наверное, и взаправду я слишком добрая… тире дурная. Ладно, на курорте оборвём и последний волосок. Найдём, кому мочку уха для засоса подставить, и не только мочку…

Полёт проходил нормально. Основная часть ― полусонное состояние, в которое меня забрасывало в промежутках между обязательным кормлением, а факультативная часть ― в беседах с Лидкой. Наши с ней «посиделки» удались-таки на славу!

Когда я опять с неприкрытой жалостью посмотрела на измученное лицо насельника тубзалёта, Лидка поймала мой взгляд и не сдержалась:

― Хватит уже зырить ― глаза пузырить! Сердобольная ты моя! Ничего:  организм прочистит. Пусть теперь та беспокоится! Дура, знает: в Таиланд летит, в тропики ― хоть бы какой-нибудь «иммодиум»  прихватила!

― А у тебя есть? ― спросила я, с надеждой в голосе. ― Дашь?

― Щаз! Ты ему ещё за мешком памперсов в аптеку слетай!

― Злая ты, Лидка.

― Не злая ― справедливая. А ты дурочка добренькая…

«Лидка права, несомненно права!» ― подумала я и закрыла глаза, погружаясь в дремоту. Добрая тире дурная… Как далеко мне до «позитивного мышления»…

Глава 3

 

― Здравствуй, прекрасная страна Таиланд! ― крикнула в небо Лидка, едва мы вышли из здания аэропорта, и поправила едва не слетевшую широкополую белую шляпку. ― Да мы с тобой первые красавицы! ― без всякого перехода и тем более без ложной скромности довольно изрекла она, оглядев меня с ног до головы. ― Просто глаз радуется! И, судя по всему, не только мой…

На ту беду мимо нас проходил Ромочка со своей кошечкой в ядовито-зелёном платьишке, и теперь не обратить на нас внимания он просто не мог.

― Теперь понятно, кто подсуетился в агентстве, ― вместо приветствия обратился он ко мне. ― Решила подгадить мне в новую жизнь?

― Роман, ― сказала я, как можно хладнокровнее. ― Ничего я тебе не подстраивала. А про «подгадить» лучше молчи. Отдыхай и наслаждайся. У нас теперь разные пути-дороги. Мне очень неприятно, что так вышло, но это случайность.

― С трудом верится в такие случайности! ― взвился мой бывший.

― Пойдём, Ромочка, не надо, ― пыталась встрять его зелёная подружка.

Вмешалась и Лидка… Уже завязалась было настоящая перепалка на  повышенно-визгливых тонах, как обстановку разрядил знакомый голос Тильберта Аюповича:

― Девушки, какие-то проблемы? Я почти местный ― решу всё в вашу пользу! ― серьёзно и с напором прорычал он и своим пузиком решительно оттеснил Рому от нас.

Парочка ретировалась в сторону подошедшего автобуса. Аюпович сразу повеселел, подхватил наши вещи, и мы направились к тому же автобусу.

― И вы с нами едете? ― спросила Лидка.

― Нет-нет, меня встречают партнеры. Это я хотел предложить вам ехать в  отель со мной.

― Я не против, ― мигом согласилась Лидка. ― Как подруга скажет…

― Сейчас мы поедем на автобусе, ― твёрдо заявила я, ― но в отеле с удовольствием встретимся с вами.

― Не смею настаивать!

Мы ещё чуть-чуть ни о чём поболтали, и наш защитник, галантно поцеловав нам пальчики, удалился.

― Приятный оказался мужчина, ― сказала я искренне. ― Жалко, что пузан и коротышка… Интересно, работает кем?

― Я так поняла, у него в России и здесь собственный довольно преуспевающий бизнес.

― А-а-а, вот каков секрет его обаятельности…

― Только не надо лепить из меня бездушную меркантильную куклу! ― возмутилась Лидка на полном серьёзе.

Пришлось мне извиниться ― поделом…

Едва мы плюхнулись на сиденья, автобус тронулся, и гид принялась рассказывать о прелестях Таиланда: мы отправляемся в Паттайю ― мировую туристскую Мекку…

К приличной рекламе от гида добавлю и от себя. Паттайя ― настоящий рай для любителей острых ощущений и экзотики. Проститутки ― и не только женского пола ― на каждом углу и между углами, причём русскому мужику, особенно слегка подвыпившему, весьма сложно бывает определить, кто перед ним ― «она» или «микс».

Мне показалось, что в автобусе едет и тот красавчик из аэропорта, которому я заехала в нос. Неплохо бы… Дождёмся остановки, проверим…

Запланированная на маршруте санитарная остановка превратилась в остановку по требованию: отличился Ромочка. Мы с Лидкой в числе первых выгрузились и из тенька пальмы стали наблюдать за пассажирами, покидающими салон. Зелёное платье подружки Ромика слилось с тропической зеленью так, что бедняжку было просто не различить без морского бинокля. Красавчик вышел одним из последних и, улыбаясь, направился прямиком к нам.

― Безумно рад! Готов подставить нос ещё раз, ― и посмотрел на меня «зовущим взглядом».

Ужасное волнение прокатилось по всему моему телу. Давненько такого со мной не случалось. Даже неловко: какой я стала чувствительной!

― Отлично! Ир, мужчина просит ― врежь-ка ему ещё разок, ― игривым тоном сказала Лидка. ― Выйдет ну очень сближающая ролевая игра «Раненый боец и санитарка».

― А кто санитарка? ― спросила я неизвестно кого и сразу поняла, что ужасно трушу ― боюсь оказаться отвергнутой.

― Ты санитарка, ты! ― милостиво разрешила Лидка. ― У меня свой раненый…

Познакомились, разговорились ― под хоры невидимых птиц и порхание ярких тропических бабочек. Забытое с годами смущение охватило меня. Когда наши с Игорем взгляды сталкивались, меня в прямом смысле бросало в дрожь. Просто деревенская невеста какая-то! «Свинарка и пастух», блин! «Это следствие нервного переутомления, скоро пройдёт ― птички кругом…», ― пыталась я успокоиться. Подумаешь, знакомство с мужчиной ― на работе я новых мужчин каждый день встречаю…

Он, как назло, заглядывал мне в глаза, будто пытался рассмотреть в них что-то особенное, недоступное мне самой. Да ну! Наваждение в экзотической атмосфере: обвыкну ― пройдёт! Я сильная! Это всё птички кругом…

― Пора отправляться! ― объявила гид.

― Вы в какой отель? ― сразу вернулся в реальность Игорь.

― В «Алехандр», кажется! ― ответила Лидка.

― И мне туда же! Счастливое совпадение.

― Совпадения и случайности ― не случайны! ― с нарочитой  серьёзностью заявила Лидка. ― Их назначает судьба! «Проверено электроникой»…

Оторжав своё над «проверено электроникой», наша троица отправилась в «Алехандр». Единственной неприятностью оказалось то, что и Ромику с пассией забронировали тот же отель ― «Их назначает судьба». Когда мы с чемоданами выгрузились к ресепшену, он уже с нескрываемой ненавистью смотрел на Лидку.

Она протиснулась к стойке первой, оставив позади с десяток туристов, включая Ромика. Мы же с Игорем присела за располагающий к многозначной беседе столик. Но содержательному разговору не суждено было состояться: Игорь только успел пригласить нас сегодня вечером поужинать, как подлетела сияющая Лидка:

― У нас самый лучший номер с видом на море! Всё, нам пора! Увидимся вечером!

«Она каждый раз будет вырывать меня из состояния получения редкого удовольствия?» ― подумала я, припомнив, как вчера вырвала моё тело из кресла в салоне. А сейчас… только-только начала раскрываться, даже смотреть ему прямо в глаза…

Лидка повелительно указала носильщикам на чемоданы и двинулась к лифту, подхватив меня под руку. Вдруг, будто о чём-то вспомнив, Лидка резко развернулась, подошла к Игорю и в непривычной для себя манере что-то тихо сказала ему. Тот посмотрел на меня из-за её плеча и кивнул.

Я стояла у открывшихся дверей лифта в полном недоумении: что опять выкинула моя подруга? Ой, придётся мне опять краснеть!

― Что ты ему сказала? ― набросилась я на подругу, когда лифт тронулся.

― А, ерунда!

― Для мне не ерунда!

― Сказала: у нашей Ирочки сегодня день рождения!

― Ну, ты и брехушка! Неудобно же получится. Надо тебе всё время выдумывать что-то!

― Так жить веселее! И вам!

― Что нам?

― Создать повод, дурочка! Не слепая: ты ему явно понравилась, и он тебе. Ну так пусть и придумает чо-нить этакое ― ради именинницы. А мы оценим!

Оценим!.. Сначала я была жутко возмущена брехнёй подруги, даже, пожалуй, оскорблена. После, немного остыв и припомнив свою установку на приключение, решила: пусть раз в жизни у меня будет день рождения не зимой, а летом.

Номер оказался просто шикарным. Как только мы вошли внутрь, Лидка прямиком бухнулась на громадную кровать, красиво расположившуюся по центру номера. А я распахнула стеклянную дверь на балкон, и с наслаждением вдохнула свежесть вечернего моря.

― Как хорошо! ― сказала я, закрыв глаза и расставив в стороны руки, словно главная героиня «Титаника».

― Да! ― подтвердила Лидка, ―  Красотища! Москва от нас отдыхает. Сейчас в душ, марафет ― и летим к новым свершениям! Тем паче, есть  повод для хорошего куража. А? именинница? ― хихикнула она, и опять врезала локтём мне в бок.

― Замётано! Объявляю: с этого дня свои дни рождения праздновать с полугодовой периодичностью!

― Растёшь, подруга, в моих глазах! За дело!

Собрались мы ― на удивление для самих себя ― очень быстро. Всего лишь одного часа хватило на все процедуры: принять душ, накраситься, уложить волосы, надеть новые коротенькие платья и, под стать им, босоножки на высоких каблуках.

Спускались мы ровно в семь пятнадцать. Сверкающие нарядами и глазами, радостные, возбуждённые в предвкушении праздничного вечера… В  холле, однако, нас никто не ожидал. Не было ни кавалера, не букета роз, ни моря воздушных шариков, ни «чо-нить этакого». Один только порядком уставший старый таец из-за стойки ресепшена коротко улыбнулся нам и продолжил неравную борьбу со сном.

― Ниппоняла! ― протянула Лидка. ― «Такой хоккей нам не нужен».

― Облом…

Моё приподнятое настроение упало до ватерлинии. Только-только почувствуешь себя кандидаткой в принцессы, а судьба-злодейка опять норовит тебя ― в Золушки. Неужели ещё одно разочарование?! Планы, кажись, придётся менять…

Мы ещё торчали посреди холла и размышляли, что делать, как вдруг двери отеля разъехались и вошёл сказочный принц. В белом костюме, в белых туфлях, в белой шляпе, только без белого гривастого пони на поводке. Принц-то он и в тропиках принц, да не мой.

Аюпович, самодовольно улыбаясь, с двумя аккуратненькими букетиками цветов мелкими шажочками направлялся к нам.

― А вот и твой пузанчик, ― шепчу сразу ожившей подруге. ― Даже интересно: у него всё такое маленькое ― букетики, пони? «Размер имеет значение»…

― Свинья! Узнаю ― доложу. Не шипи, подруга. По крайней мере, появилась альтернатива, и, возможно, вполне перспективная…

Говоря последние слова, Лидка широко улыбнулась и, разведя руки, пошла навстречу своему принцу.

― Тильберт Аюпович! Боже, как я рада вас видеть! Ну сердцем предчувствовала, сердцем! Одни в незнакомой стране… ― вокруг слоны, крокодилы, всякой твари… ― и тут вы, родной наш метросексуал!

Аюпович даже отступил на шаг: верить в роль спасителя или как? Лучше верить!

― Вам, девочки!

Счастливый Тильберт Аюпович, блеснув дважды лысиной при поклонах, вручил нам букетики. Он, мне показалось, немножечко прибалдел в тесном окружении двух высоких красоток. Даже старикан-таец за стойкой очнулся от дрёмы и с удивлением взирал на шикарный улов коротышки-принца на белом пони.

― Судьба сводит нас! ― пропел Аюпович. ― Я, когда заходил, хотел спросил у болвана, ― он кивнул в сторону тайца, ― в каком номере остановились самые прекрасные русские туристки? А вы ― вот они, готовенькие, сирены сами плывут мне навстречу.

― Ваши прелестные цветочки как нельзя кстати, ― погружая нос в букетик, сказала поскромневшая на миг подруга. ― Мы как раз собирались отметить мой день рождения, а вы ― с подарком. Какое чудо!

Лиса бесстыжая! Но дело сделано, я вынуждена поддержать игру:

― Лидочка у нас такая скромница, вообще не хотела день рождения отмечать.

Аюпович буквально взвился, проявив крайнюю заинтересованность в открывающихся перед ним перспективах:

― Лидочка, я счастлив стать вашим джинном! Позвольте предложить вам…

«Чо-нить этакое», ― едва не сорвалось с моих губ.

― … нечто романтичное, подобающее знаменательному для нас всех событию.

― С удовольствием позволю вам предложить! ― ответила подруга.

И мы, подхватив с обеих сторон кавалера, отправились навстречу романтике.

Очень скоро уже Тильберт Аюпович, как подобает настоящему джентльмену из еврокино, помогал нам вылезать из машины.

Красивая тропинка, выложенная из больших гладких камней, освещалась мягким светом шарообразных светильников в руках грациозных обнажённых кариатид и вела в сторону белого замка утончённых очертаний. Пройдя через роскошный холл с изысканной белой мебелью и понаблюдав за игрой каскадных хрустальных люстр, мы оказались на балконе. Шёлковые ткани слегка колыхались под ровным приятным ветерком, а музыканты в белых фраках будто только нас и ждали, чтобы вступить с «Весной» от Вивальди. Поневоле подумалось: после весны ждёшь лета, а лето для русского…

Нас провели за столик. Я прикрыла глаза и погрузилась в дивное звучание скрипок.

Голос Аюповича вернул меня из состояния «страшно далёкой от реалий жизни». Да, я не прочь подкрепиться.

― Девочки, я взял на себя смелость и всё заказал!

Аюпович, как прописано в добровольно им взятой роли джинна, взмахнул рукой, и на месте музыкантов выросла толпа таких же белых официантов. Они  уставили стол яствами и напитками и убрались восвояси. Наступил торжественный момент. Аюпович встал с бокалом шампанского в приподнятой руке.

― Я бесконечно благодарен судьбе за встречу с вами! Лидочка, ― с проникновенными нотками продолжил он, ― желаю тебе, самой прекрасной женщине в мире, большой пламенной любви!

В подкрепление пожелания, Аюпович снова взмахнул свободной рукой, и в тот же миг у ног Лидочки оказалась огромная корзина с алыми розами.

― Как приятно! ― вполне искренне ответила самозванная именинница. ―  Спасибо, Тильберт Аюпович! Я тоже очень рада, что судьба предоставила нам с вами прекрасный шанс.

Ответным тостом самозванка предложила выпить на брудершафт и перейти на «ты».

Компания с радостью её поддержала. Романтический вечер набирал обороты. Аюпович оказался очень даже неплохим дядькой ― достаточно эрудированным нескучным бузотёром. После нескольких бокалов шампанского я уже кардинально поменяла о нём своё мнение и даже начинала немного злиться на Лидку, отобравшую у меня внеочередную днюху. Дело шло к искомым «танцам-шманцам-обниманцам». И тогда лжеименинница предложила переместиться куда-нибудь в более ритмичное место, без Вивальди, чтобы и натанцеваться вдоволь, и лишние калории сбросить.

И вскоре мы уже вовсю плясали на клубной пенной дискотеке ― на океанском пляже, ― куда-то позабросив нарядные туфли и напрочь позабыв о состоянии своих в первый раз надетых сарафанов.

Презрев возраст с полнотой, Аюпович зажигал не слабее нашего. Его белая шляпа, пиджак и сорочка остались, видимо, там же, где и наши босоножки. Мы месили босыми ногами песок, перемешанный с морской пеной ― отплясывали ламбаду и прочую дичь. «Обниманцы» постепенно превращались в «обжиманцы»:   на моих глазах среди танцующих сложилось несколько парочек, а одна дамочка, войдя в раж, с визгом запрыгнула на шею своему кавалеру, обвила его ногами и тесно прижалась грудью к его лицу. В пенную дискотеку проникла атмосфера скорого секса…

Отдых от этой свистопляски заключался в приёме горячительных напитков под нескончаемые тосты Аюповича. Мы налетали на стойку бара и осушали по одному-другому бокальчику коктейлей. Когда я в очередной раз опрокинула залпом нечто горящее языками голубого пламени, пред моими глазами мир  взыграл буйством несвойственных ему красок и стал даже немножечко переворачиваться. Опять зазвучала ламбада и, прежде чем пуститься в пляс, сияющий Аюпович сунул мне ключ от бунгало:

― Мы с Лидочкой переночуем в соседнем…

Понимающе кивнув, я лёгким движением руки заложила ключ в лифчик поглубже, и рванула поднимать народ для танца. Энергия так и пёрла из меня, сердце клокотало! «Змейка» поначалу состояла из меня, Лидки и Аюповича, но мы так зажигали, что скоро коротенькая змейка превратилась в длиннющего пьяного змея.

В какой-то момент я ощутила: лидкины руки меня потеряли, но почти сразу меня снова взяли за талию, и это уже были руки мужчины. «Новое звено!», ― подумала я со смехом, но начиная внутренне дрожать. ― «Увидел, наверное, что нажралась… Сейчас начнёт лапать: полезет под лифчик, наткнётся на ключ… ― сюрприз!..» Однако незнакомец в закрома не полез, и тогда я обернулась ― взглянуть на достоинства «нового звена». В тот же миг ламбада закончилась и заиграла любимая моя песенка «My heart will go on» Селин Дион.

Перед собой я обнаружила Игоря! Вот он, мой красавчик! Моя мечта! Мой избавитель! Выпущенная поверх шорт расстёгнутая белая рубашка не скрывала крепкий рельефный торс ― он весь играл в разноцветных мигающих огнях дискотеки. Глаза блистали, хотя Игорь был явно трезв, и даже, пожалуй, с довольно серьёзным выражением лица, будто царящая вокруг вакханалия его не касалась. Он развернул меня лицом к себе, крепко взял за талию и вплотную приблизился.

― Это вы? ― плохо соображая, вопросила я и для полного убеждения в реальности происходящего провела рукой по его лицу.

― Это я! ― с напускной суровостью ответил он, и мы рассмеялись. ― Опять целитесь в нос? Давайте-ка лучше так… ― он взял мою руку, заляпанную песком, и нежно её поцеловал.

Сразу весь внешний мир куда-то сгинул, а меня всю наполнило желание. Сказались, наверное, длительное воздержание, фривольная романтика тёплой ночи, любимая мелодия, готовность к новой любви или хотя бы к близости с красивым мужчиной. Ещё вдруг меня пришпорила мысль: сейчас наставлю рога своему Ромочке: «Я ему не та зелёная ящерица!.. Сегодня я покажу класс!.. Если и женат… ― какая мне сейчас разница!..» В голове царил полный бардак, сердце ужасно билось в тисках, грудь выросла в размерах и вздымалась так, что на подъёмах мялась о мощный торс кавалера. Метались сумасшедшие мысли: «Сейчас лифчик порвётся и ключ выпадет в песок… А вдруг я ему не понравлюсь… Мы даже ещё не на ты… А если маньяк?.. А я сама сейчас не  маньячка?.. А вдруг захочет нетрадиционного ― разрешать?.. Разрешать! Даже застесняется предложить ― самой проявить!.. Сейчас так и скажу: делай со мной что хочешь… вот сейчас так и скажу… сейчас-сейчас скажу… Наконец, я немного отлепилась от кавалера, откинула голову и грудь, зато тесно прижалась к нему низом, буквально влепилась в его чресла и посмотрела прямо в глаза ― и сразу ощутила его готовность…

Позже мне неудобно было представить: как же при взгляде со стороны я, наверное, в тот миг вульгарно выглядела! Впрочем, заступлюсь за себя: vulgaris ― с латинского ― не только «непристойный» и «грубый», но и «обыкновенный», «обычный» и даже «народный». Древние римляне мудро смешивали эти понятия, а чего мне, неглупой русской, стыдится в кои веки один раз накрывшей меня вульгарности?!

Между тем, меня уже нешуточно накрывало… Я обхватила Игоря за шею, подпрыгнула и обвила его ногами. Сильные руки подхватили мой зад и наши рты впились друг в друга. Наверное, моё возбуждение передалось Игорю: он стоял и жал меня со всей силы.

Бог мой, если ты есть! Первый раз в жизни я почувствовала, что значит «слиться». До этого только читала в романах: «слились в поцелуе», «тела слились воедино» и думала: заливает писатель, гонит пургу… Когда «слились» ― это значит: ты уже не одна, и не можешь быть одной, и уже не хочешь быть одной никогда! Кавалер не отринул поддатую бабу, готовую на всё с совсем незнакомым… Не-е-ет, сегодня он мой! И я прошептала:

― Унеси меня отсюда! Возьми ключ в наш рай…

Мы, тесно прижавшись и молча, пошли вдоль кромки воды и вскоре очутились в удивительном месте. Звёздная ночь на берегу океана, шелест волн по белому песку, под ногами игристая пена… Место для рождения новой Афродиты… В прибрежных джунглях показались бунгало ― нам, наверное, туда. Поневоле ускорился шаг. Но Игорь провёл меня, кажется, куда-то дальше, к хорошему освещённому коттеджу. Посреди маленького аккуратного дворика оказался подсвеченный бассейн со сверкающий лазурной водой.

― Я, конечно, взрослая девочка, но… мы здесь одни? ― изгоняя последние страхи, спросила кавалера.

― Одни. Самое место для игр в костюмах «золотого века»…

Страхи с позором убежали за подстриженные кусты, я сбросила остатки промокшей солёной одежды, потом, как гимнастка, выходящая на ковёр для вольных упражнений, продемонстрировала судье свою стать ― Афродита готова! ― и с разбега сиганула в прохладную воду…

Это была самая незабываемая ночь в моей жизни. Вот оно, женское счастье! Рядом со мной был мужчина, которого я хотела снова и снова. Я сходила с ума от наслаждения, от его прикосновений ― то сильных, то нежных, от запаха и шелеста его тела, от его поцелуев.

Мы сливались в бассейне, затем ― среди цветов на веранде, потом ― на огромной белоснежной кровати с резными драконами и слонами… Ради одной такой ночи стоило жить…

Утром, проснувшись, я боялась сразу открыть глаза. Интересно, где я: в номере отеля или в бунгало от Аюповича? Допрыгалась мамашка: не знает даже, где и с кем голой лежит… Но рассуждать о себе, любимой, в третьем лице ― это не по мне.  Я приоткрыла глаза. В бунгало! Хотя в лучах давно взошедшего солнца помещение имело совсем другой вид ― не амурный, а вполне житейский и даже несколько аскетический. Или после вчерашнего разгрома комнату уже прибрали шустрые слуги? Позади меня кто-то мирно дышал. «А если сказка первой ночи кончилась: Игорь ушёл и его место занял другой? ― со страхом подумала я, припомнив многочисленные рассказы Лидки. ― Да, если в коктейли подмешали «травку» ― и мне Игорь только приснился, а рядом лежит ― другой, какой-нибудь кореш Аюповича, или он сам?..» От этой мысли я, любящая во всём определённость, повернулась лицом к судьбе…

Игорь! Сердце, как вчера, бешено заколотилось.

― Проснулась, любимая?

― Нет! Боюсь спугнуть своё счастье!

Значит, мы уже перешли на «ты» и я «любимая». Значит, всё-таки не приснилось… Я ― любимая!

― Любимая, ты сладко пахнешь!

― Повтори!

― Ты пахнешь, как должна пахнуть моя любимая женщина.

Моя душа, пусть и во втором лице, крикнула на весь мир: «Ира, это он! Тот, которого ты ждала всю жизнь!» Тут же, конечно, мой вечно сомневающийся разум вылез с оппозиционной ложкой дёгтя: мол, столь стремительно развивающиеся отношения обречены на провал, мол, порядочные девушки первому встречному на первом свидании «не дают», и тем более не разрешают «всё», и тем более на это «всё» сами не подстрекают… Но на сей раз я приказала скучному разуму заткнуться: чудеса же иногда случаются ― почему бы и не со мной? «Не с тобой! У тебя ребёнок ― и вообще!» Ладно, умник, разреши мне ещё хоть один денёк счастья…

Я обхватила Игоря его за шею, прижала к груди и прошептала:

― Доброе утро, мой родной человек!

 

Глава 4

― Пора! ― объявил Игорь, когда я с давно забытым аппетитом уплетала  ароматную булочку и запивала свежевыжатым манговым соком.

― Уже?! ― Сердце моё упало, кусок застрял в горле. ― К-куда?

― Выбирать подарок. Вчера я не смог ― должен загладить свою вину.

― Ты уже загладил… ― с невесть откуда взявшимися нотками кокетства  попыталась я возразить. Покидать райское место ужас как не хотелось.

Игорь рассказал, что из-за дел вчера опоздал в отель, а когда приехал, мы уже отбыли. Навёл справки ― и пустился в погоню за своим счастьем. Настиг, а сейчас ― пора за подарком!

«Значит, у него здесь дела… Как у Аюповича… Дела ― в субботу?.. А между делом… ― со мной…», ― опять с мгновенно вернувшимся страхом подумалось мне.

― Мне очень стыдно, но я должна кое в чём признаться…

Теперь уже Игорь напрягся.

― Это Лидка выдумала мой день рождения! ― на одном духу выпалила я. ― Она ― такая, не обижайся!

― Фу ты, глупенькая! А я испугался: сейчас скажет: замужем, любит мужа, а между нами была просто интрижка, которой конец.

― Нет, я уже не замужем! ― почти закричала я. ― А для тебя… ― просто  интрижка?

― Нет! ― Он крепко прижал меня к себе. ― Нет! Я чувствую себя самым счастливым человеком на Земле. Самым-самым! Считай это признанием в любви.

― Я тоже… ― признанием… ― задохнулась я.

Куда только делась литературная речь? Такое мгновение бывает раз в жизни, а нужных слов не подберёшь…

― А что ты не именинница, я ещё вчера знал, ― рассмеялся Игорь. ―  Слышал, как ваш кот-толстопуз в баре славил подругу… Пора!

Мой смех оборвался при одной мысли: сейчас сниму с себя простыню, а надеть нечего. Стала судорожно вспоминать, в каком конце двора я могла оставить свои вещи, ― у бассейна, наверное?.. И в каком они состоянии? Сырые, солёные, мятые, рваные?!.. Призрак тропической катастрофы накатывал с неимоверной быстротой.

Верно поняв  моё замешательство, Игорь по-доброму хохотнул:

― Вчера, помнится, некоторые были куда как посмелей: разоблачались легко и непринужденно…

― Некоторым смешно… ― поёжилась я. ― А если бой подобрал на дворе моё барахлишко и выбросил?

― Ладно, гулящая… С фасоном… не знаю, а с размерами я не мог ошибиться, ― многозначительно сказал Игорь.

Он пробежал взглядом по моему телу сверху до низу и вручил мне три больших пакета. Оказывается, пока я была в душе ― мылась, сушилась и марафетилась, ― Игорь заказал, а курьер доставил из магазина целый гардеробчик! Мой избранник оказался джинном почище Аюповича! Я мигом облачилась в белое кружевное бельё, в воздушное белое платье и удобные мягкие кожаные босоножки. Всё село на меня идеально! Теперь я чувствовала себя очень комфортно и чертовски привлекательной. «Размер имеет значение»!

― Шахерезада Степановна?!

― Я готова! ― отрапортовала я, вытянувшись в струнку, щёлкнув каблуками и козырнув, как положено дочери советского офицера.

― К пустой голове руку не прикладывают! ― Игорь вынул из припрятанной круглой коробки шикарную соломенную шляпу с белым цветком. ― Чтобы  тайское солнце не напекло некоторым голову.

Шляпа завершила мой образ изысканной белокожей туристки из далёкой загадочной страны.

― Выглядишь как невеста!

― Почему «как»?! Выгляжу, как ты захотел. ― С обретением завидного наряда уверенность и владение литературным слогом возвращались ко мне… ― Просто «Раба любви»! ― Я не могла оторваться от зеркала: вертелась как обезьянка. Много ли русской женщине надо?! ― Ещё бы парочку побрякушек…

 

Глава 5

В залитой солнцем стране слонов воздушная шляпка оказалась очень даже кстати. Но с первым лучом меня озарила и мысль о подруге. Стало ужасно стыдно: подруга, наверное, с ума сходит, а я… В бунгало меня нет, в гостинице ― тоже. Может, уже полиция разыскивает! На часах полдень.

Ключ от бунгало оказался у Игоря. Вставили его в замочную скважину запертой двери и направились к любовному приюту Аюповича с Лидкой. Я робко постучала. Дверь открыла тайка, уборщица; премиленько улыбнувшись, подала конверт и записку. В записке «медицинским» почерком, каким пишут аптечные рецепты, наспех было нацарапано: «Ирка! Будить тебя не стали. Утром отправились в романтическую прогулку, на катере. Прости меня, гадину, но у меня всё замечательно! Аюпович просто душка! Вернусь завтра, увидимся в отеле! В конверте деньги ― на такси до отеля. Целую, твоя Лидка. P.S. Наш новый пароль: «Размер имеет значение».

Ну подруга! Вот уж поистине: там, где пробегают мужики, женская дружба отходит на второй план. Будить она меня не хотела, как же! Даже не поинтересовалась, где и с кем я ночевала. Ладно, завтра так завтра…

Мы провели незабываемый день. Катались на послушных слонах, смотрели шоу крокодилов, кормили жирафов в Сафари-парке, бродили по узким улочкам ну и, само собой, накупили кучу прикольных сувениров для раздарки в Москве.

Потом Игорь привёл меня к витрине ювелирного магазина. Швейцар распахнул дверь, и мы оказались в сверкающем зале.

Отовсюду на меня смотрели они ― «лучшие друзья девушек». Обожаю бриллианты! Здесь поневоле уподобишься Горлуму из «Властелина колец» и зашепчешь: «Иди ко мне, моя прелесть!»

Нас провели в соседний зал, усадили в удобные кресла и принесли прохладительные напитки. Тайцы в белых перчатках один за другим заходили и выкладывали на столик невиданной красоты колечки с ослепительными бриллиантами. Истинных «друзей девушек» я никогда не перепутаю ни с какой самой яркой стекляшкой.

Камни были удивительны и неповторимы, но на один я конкретно запала. В кольце был один камень, и никаких дорожек из бриллиантовой пыли, один, но такой чистый, такой особенный… «Дорогущий, наверное…», ― скрепя сердце, я отложила «лучшего друга» в сторонку и попыталась сделать вид, что с интересом рассматриваю другие представленные нам экземпляры. Но Игорь вынул то кольцо из коробочки и, взяв мою руку, надел его мне на безымянный палец.

― Поздравляю! ― сказал он и нежно поцеловал меня в щёчку.

Впервые за тридцать три года жизни мне преподнесли столь дорогой подарок. Слёзы горячими ручьями  хлынули из моих глаз…

В тот вечер я стала властелином колец, а Игорь упивался моей радостью от подарка.

Весь следующий день мы провели в прогулке на островах. Я чувствовала себя настоящей спортсменкой, а рядом с подтянутым мачо океан мне казался по колено. На каноэ мы пошли к маленькому островку, одиноко видневшемуся почти на горизонте. К концу пути руки мои уже еле-еле удерживали весло, но я не подавала виду и, как настоящий юнга под началом закоренелого мореплавателя, догребла до своего нового рая.

Когда мы вытащили наше судно на камни и уселись отдышаться, я почувствовала себя Робинзоном на необитаемом острове: кроме нас, здесь нет ни одной живой души! Опять настало время одежд «золотого века»: мы скинули тряпки, натянули маски и ласты и нырнули в море.

Красота подводного мира заставила меня понять, почему алчная старуха в пушкинской сказке отказалась быть вольной царицей ради мечты стать владычицей морской. Наверняка старуха, прожив тридцать лет и три года на берегу моря, в молодости ныряла, как мы сейчас, и видела дивный мир Окияна-моря. Разноцветные любопытствующие рыбки подплывали вплотную к очкам, заглядывали мне в глаза и, не позволив себя потрогать, резко вильнув хвостом, уплывали по своим рыбьим делам. Видела я, кажется, и золотую рыбку, но, ещё в детстве наученная сказкой, не стала гнаться за ней ― хватит с меня бриллианта от милого друга.

Взявшись за руки, мы ныряли, рассматривали кораллы причудливых форм и цветов, проплывали над колючими ежами и плотным чертополохом, оккупировавшими дно вокруг острова. Теперь под водой, устали и ноги… Счастливые, мы вышли на берег, разоблачились и прилегли на большой и тёплый камень, наполовину уходивший в море.

Спустя минуту-другую смутное чувство тревоги овладело мной. Я осмотрелась вокруг. В нескольких метрах от берега, прямо напротив нас, на волнах легко покачивался катер с добрым десятком китайских туристов на борту. Они направили в нашу сторону телефоны и, снимая реалити-шоу с «этими русскими», вели себя тихо, не желая спугнуть голую парочку белокожих робинзонов.

― Мы теперь кинозвёзды интернета! ― шепнула я.

Игорь неспешно развернулся к зрителям, потом встал в полный рост и приветственно замахал руками китайцам.

― Hello! Our Chinese friends! I hope we will become the stars of the Chinese youtube!

Китайцы, как по команде, все засмеялись, убрали телефоны и, помахав нам руками и шляпами, тронулись вдоль острова.

Этим вечером мы намеревались заехать ко мне в отель и, предупредив Лидку о том, что я не брошена на произвол судьбы, уехать в поисках очередного рая. При неблагоприятном раскладе ― пригласить её с нами поужинать и уже вместе отправиться в ночную Паттайю ― «гудеть». Я напялила на себя новые ― уже вечерние ― тряпки, надела кольцо с камнем, обвесилась побрякушками и  мартышкой вертелась перед зеркалом. Опять остро хотелось новизны ощущений и «чо-нить этакого». Я даже не подозревала раньше, какая во мне сидит ненасытность к удовольствиям. Теперь она вдруг проснулась: любимый мой разбудил. Да я просто создана для удовольствий и счастья! Заслужила!

Перед самым выходом Игорю позвонили. Слушая сотовый, он всё сильнее хмурился.

― Понял, ― завершил он разговор и обернулся ко мне. ― Ира, я должен сейчас уехать… Возможно, на пару-тройку дней. Здесь всё оплачено на месяц вперёд… Прости, вынужден ехать… Я позвоню, сотовый держи при себе. Объясню всё позже…

Он проверил карманы, вынул из сейфа и бросил в кейс какие-то бумаги,  флешки и банковские карты, и, натянуто улыбнувшись и без всякой страсти поцеловав меня на прощанье, стремительно вылетел из комнаты. В коридоре, по ходу, он что-то приказал слуге, но я уже не способна была ничего воспринимать. Райское гнёздышко вмиг опустело. Я не в счёт: из невесты с камнем я превратилась в каменную бабу, в истукан, и стояла посреди комнаты недвижно. Визг тормозов с улицы вывел меня из состояния шока. Я бросилась вослед любимому. Но только смогла увидеть из-за кустов, как офицер усадил Игоря в полицейскую машину и та рванула с места в карьер.

Сказочный мир обрушился на глазах. Забрали в полицию! Вернувшись в коттедж, бросилась лицом вниз на кровать, не сняв даже туфель. Мои обычные обращения к себе ― «взрослая девочка», «мамашка», «умничка»… ― и призывы, почерпнутые из «женских практик» и советов Лидки, не помогли успокоиться. В голову лезли трактовки момента вроде «судьба-злодейка», «неудачница», «чьи-то происки», «так мне, дуре, и надо», и прочая и прочая ― короче, весь наборчик обыкновенной русской плаксы. Только полиции не хватало! Что он там натворил?! Фальшивые деньги за кольцо? Одета вся в его тряпки… Даже трусы… За один вечер скатилась! Или это Лидка, сутенёрша, подстроила?..

«Позитивное мышление» не удавалось. Роман с камнем грозил закончиться, едва начавшись. Но, видно, природа меня берегла: я задремала…

Разбудил меня бой: предложил сделать заказ на ужин, или вызвать машину, или «чего изволите?»

Оставаться здесь дальше не имело смысла, а, возможно, было даже опасно. Сейчас нагрянут с обыском и реквизируют «вещественные доказательства» ― разденут меня догола и арестуют как свидетеля или  сообщницу. Чужая страна: слоны, золотые рыбки… но и полиция! «Нужно позвонить моему мальчику», ― вспомнила я о сыне. Как он там? Видел ли свою «золотую рыбку»?

Я приказала бою вызвать машину, переоделась в московское тряпьё, уложила кольцо в коробочку и задумалась: брать с собою ― не брать? Есть свидетели покупки… Решила всё-таки оставить камень себе, как память, ― авось, пронесёт… И тогда поехала в «Алехандр».

С Лидкой столкнулись в холле ― она тоже откуда-то возвращалась, вся сияющая и довольная.

― Ирка, смотри! ― с восторженным визгом она сунула под нос мне кулак.

― Здравствуй, подруга, ― говорю.

― Привет! Видела? Ну?!

На её пальчике красовалось прелестное золотое колечко со сверкающим  камнем, по размеру раза в четыре больше моего. Увы, подруга: это не бриллиант,  а самый что ни на есть цирконий.

― Роман с камнем два… ― сказала я, думая о своём.

― Тебе врезать?! ― и, не дожидаясь моего положительного ответа, Лидка врезала мне локтём под дых.

Очередной синяк на белом теле невесты был обеспечен. Лидке лучше отвечать без промедлений. Как она может работать за операционным столом? Никогда к ней не лягу…

― Милое колечко. Подарок Аюповича?

― Милое?! ― разразилась Лидка. ― Это всё, что ты можешь сказать! А порадоваться за подругу? Такой щедрый подарок от моего котика ― чистый брюлик! Да я вся пребываю в неслыханном восторге! Сейчас запою!

Лидка, не переставая любоваться на сверкающий камень, подхватила меня под руку и затащила в лифт.

― Правду можно сказать?

― Че-го?! ― насторожилась подруга. ― А ну валяй!

― Бить не будешь?

― Выкладывай!

― Лучше бы он тебе колечко с небольшим брюликом подарил.

― Издеваешься, завистница!? Чем это небольшой брюлик лучше большого? ― озадачилась Лидка.

― Это цирконий, поняла?

― Как цирконий?! ― взвилась Лидка. ― Какой цирконий?! Не бриллиант?!..

Из лифта Лидка вышла потухшая, но в номере опять ожила:

― Но какая-то вероятность, что это… какой-нибудь особенный брюлик, всё же есть?

― Есть. Не горюй: люди в массе своей, как ты, не отличают цирконий от бриллианта. В конце концов, дарёному коню в зубы не смотрят…

― Постой, постой! «Дарёному коню в зубы не смотрят». Кто заставлял дарителя коня врать, что это настоящий бриллиант! Так старых кляч сбывают только цыгане. Я не выпрашивала: он сам захотел подарить… бриллиант.

― Вот бриллиант. ― Я вынула из сумки коробочку, надела подарок на подставленный лидкин палец. ― Два с половиной карата.

Лидка онемела. Она попеременно смотрела то на камень, то на меня.

― Похоже, впервые рассказывать буду я, а не ты?

Лидка кивнула:

― Удивила, подруга… Колись!

Когда я закончила рассказ о своих приключениях, подруга растрогалась:

― Поняла теперь про «роман с камнем два». Как в сказке про Золушку!

― Только принца в последний миг повязали, и свадьба откладывается на неопределённое время. А у тебя как?

У Лидки настроение улучшилось, и теперь уже она поведала о своих приключениях с Аюповичем.

Если опустить интимные подробности их двухдневного романа и не упоминать обожаемых моей изобретательной подругой ролевых игр, то всё было на высшем уровне. Они плавали по морю на шикарной яхте, которую Аюпович специально для них с Лидочкой арендовал, а когда причалили к берегу и утомленная любовью и солнцем Лидочка немного вздремнула под шезлонгом, Аюпович разбудил её с таинственным видом и в зубах преподнёс ей розу, а затем  подал пирожное с крупной вишенкой и предупредил, чтобы она не проглотила косточку.

Как баба смышлёная, Лидка сразу поняла: в вишенке должно быть «чо-нить этакое», сюрприз, и, положив её в рот, сразу ощутила приятный вкус золота и бриллианта.

― Ну вот, я даже и не распробовала ядовитого вкуса подделки, ― снова вдруг расстроившись, добавила Лидка. ― Ничего! Когда этот гад вернётся через пару деньков, я придумаю, как отомстить! ― приподняв правую бровь, вынесла вердикт Лидка.

Опять полезла лидкина бровь!..

― Постой, Аюпович тоже уехал?

― Точно как твой ― неожиданно и «Я сам позвоню». Не собирался никуда отваливать, планы на вечер, то-сё, а тут ― дзинь! ― и он ― «Прости, труба зовёт!» ― и бежать как пришпоренный.

― В своей машине или в полицейской?

― Откуда я знаю: в щёчку чмокнул, схватил кейс, вызвал для меня такси, а самого след простыл! Может быть, они члены одного бандитского синдиката? ― полусерьёзно заметила Лидка. ― Твоего полиция замела, а мой успел пуститься в бега, предупредили ― он же, помнишь, «почти местный».

― Всё так хорошо начиналось… Я, кажется, влюбилась по-настоящему…

― Только спокойствие! Нам с тобой предъявить всё равно нечего, ― возвращала Лидка меня, «страшно далёкую от реалий жизни», к послерайскому бытию. ― А любить можно и заключённого, примеров полно. За решёткой он книжку мемуаров напишет, потом президентом страны станет…

― Какой страны?

― Это вопрос…

Подсчитали свои активы ― и приуныли: наличных денег в обрез; моя банковская карточка вообще не работает здесь ― рванули-то в страну слонов и курортных женихов как в срочную эвакуацию при бомбёжке… Решили подстраховаться: пока кавалеры в бегах, узнаем, во сколько, если что, ювелиры оценят наши «романы с камнем». Мне запала спасительная на первый взгляд мысль: навести справки в полиции и попробовать выкупить своего на деньги от продажи камня.

Глава 6

 

Не мешкая более, мы направились тот самый ювелирный, в котором Игорь купил мне кольцо. Там сразу узнали, усадили, предложили напитки. Мы по делу! Хозяин магазина, весьма сносно говорящий по-русски, взглянул на кольцо Лидки и объявил: его продажная цена не более двухсот долларов США, такие стекляшки продают по всему городу ― в лавках и даже на лотках.

Стекляшка?! Подруга моя в расстройстве и негодовании ударила себя по ляжкам:

― Ну Аюпович!.. Ну гад!.. Верь мужикам на курорте!.. А у неё… какая цена продажи?

― Восемьдесят тысяч долларов, ― ответил ювелир, даже не взглянув на моё кольцо. ― Обратно приму за пятьдесят.

― За сколько?! ― взревели мы обе.

― Шестьдесят, ― поправился ювелир, верно, хорошо знающий «этих русских» с их готовностью отстаивать справедливость. ― Это последняя цифра. Захотите продать, позвоните: я сам приеду с наличными…

И с улыбочкой подал мне визитку своего магазина. Ещё один пройдоха! Сразу понял, что я вляпалась в «курортный роман с последствиями» и теперь остро нуждаюсь в бабле.

По выходу из ювелирки Лидка мне приказала:

― Переверни камень: стукнут по голове и отрежут вместе с рукой! Здесь  не курорт, а какой-то вертеп обманщиков, бандитов и полицейских. Восемьдесят тысяч ― и двести: ни хрена себе, разница… Это во сколько же раз?.. Где справедливость?!

Камни вовнутрь кулака перевернули обе. Весь обратный путь до отеля я, в наказание за несправедливую разницу в стоимости подарков, покорно выслушивала Лидкину ругань: Аюпович ― конченный гад, подставил! «Размер не имеет значения», спать она с ним больше не будет, уж она-то придумает для подлеца самую страшную кару… Короче, Аюпович на поверку оказался таким же козлом, как мой Ромик, или нет, даже в сто раз хуже!  В доказательство того, что чувства к Аюповичу покинули обманутое сердце подруги навсегда, она вспомнила о своём профессоре, немедля позвонила ему в больницу и вся обвздыхалась в трубку ― как сильно-пресильно соскучилась по «своему космонавтику» в «этой ужасной стране»… Благодарный проф не подкачал: обещал завтра подкинуть деньжат на лидкину карточку…

Зная подругу, я понимала: чтобы сегодня уснуть, ей нужно будет расправиться с какой-нибудь жертвой, пусть и случайной. И кому-то, можно сказать, повезло: вместо безымянной невинной жертвы, в холле гостиницы мы увидели мило воркующую парочку ― Ромика с ящеркой, уже, правда, не зелёной на цвет платья. Лидкина бровь угрожающе полезла вверх…

― Смотри-ка! ― Лидка врезала мне локтём в бок и зашептала. ― Говорю же: здесь вертеп обманщиков! Спасу от них нигде нет честным девушкам!

― Отстань ты от этих. Ромик, как увидит тебя, уже начинает весь дёргаться.

Лидка, естественно, пропустила мои слова мимо ушей. На лице её было выражение крупной хищной кошки, готовящейся в кустах к прыжку на игривых ягнят.

― Стаканы на столике пустые… ― анализировала Лидка обстановку перед атакой. ― Значит, наш Ромик-гномик уже под шафе… Мурлычет, ничего вокруг себя не замечает, значит, скоро в заплыв пойдёт…

― Почему в заплыв?

― Он чьим мужем столько лет значился ― моим или твоим? Вспомни  любой пикник у воды: Рома выпил, значит следующим действом ― заплыв. Он как амфибия: от бухла жабры вырастают ― дышать не дают дельфинчику нашему. Ты здесь покарауль, а я на пляж…

Ромик заказал в баре ещё по коктейлю, а я тем временем незаметно  примостилась на диванчике в дальней части холла.

Как полагается в тропиках, быстро темнело. Пора и мне свести дебет с кредитом. Я повернула камень к себе лицом. Ситуёвина! Бывший муж на моих глазах сосёт мочку ушка другой женщины, а кандидат в будущие мужья… бесследно пропал. «Не курорт, а вертеп обманщиков»… Но я отказывалась окончательно поверить в новый обман. Спасала моя привычка рассуждать логически. Зачем было ему, красавчику, затевать роман с камнем за восемьдесят кусков, если красивую девицу здесь можно снять и пользовать как и сколько угодно за куда меньшую сумму или даже бесплатно? На сумасшедшего миллиардера времён первоначального накопления капитала Игорь не был похож. У него здесь, похоже, нет даже арендованной машины: мы ездили на автобусах, на рикшах или такси. Он не курит, не матерится, почти не пьёт, не грубиян и не сноб… ― и вдруг ― бац! ― полиция под белые ручки! Разве что, мошенник? Ненавижу мошенников! Я дочь советского офицера, не предам память об отце: смерть мошенникам! А кто сказал, что он мошенник? Вот сейчас возьму, позвоню ― и прямо так и спрошу! Я вынула из сумочки телефон, нашла «Игорь» и занесла палец над кнопкой. Даже фамилии не знаю ― вот дурища-то!.. Лидка Аюповичу в паспорт заглянула… Как в полиции спрашивать?.. Нет, всё равно сейчас позвоню ― и прямо так и спрошу: за что тебя арестовали? Вот сейчас так и спрошу… сейчас-сейчас спрошу… Сердце билось, как в тот раз ― на пенной дискотеке. Нажала! «Номер выключен». Сотовые в тюрьме отбирают… Роман с камнем заканчивался. Напиться, что ли? Деньги Лидкин профессор пришлёт: пенсы старой закалки ― они надёжные… Нет, «сильные в депрессию не бухают ― они ею наслаждаются». Завтра утром ― в полицию, решено!

Тут Ромик с ящеркой поднялись и двинулись к пляжу. Солнце уже давно село, чёрную воду и белый песок освещали прожекторы. Лидки не было видно. Ромик разоблачился до плавок, вбежал в воду и поплыл. Один из прожекторов на спасательной станции повернулся и стал освещать плывущего. Это подзадорило Ромика, и он красиво поплыл за буйки.

Я уселась в шезлонг. Приняв решение о завтрашнем вояже в полицию, я  успокоилась на ветерке и начала было даже дремать, как вдруг раздался душераздирающий крик. Я в ужасе выпрыгнула из шезлонга. Истошно крича, из воды выбегал голый мужик, мой Ромик, а за ним в лучах освещённого прожекторами моря гналась огромная белая акула с раскрытой пастью с зубами чудовищных размеров.

― Акулы! Акулы! ― орал Ромик, успев-таки выбежать на спасительный берег. ―  Стреляйте!

Рядом со мной, как из-под песка, выросла Лидка. Её лисья морда светилась неподдельным счастьем. У меня сразу отлегло: «акулы», значит, её проделки.

― Караул, акулы, акулы! ― заорала Лидка нарочито придурошным голосом. ― Кошмар, что наделали! Ромик, ты здоровье застраховал?! Смотри на свой низ: там ничего нет, акулы откусили! Я свидетель ― это акулы!

Пока Ромик, не понимая в чём дело, ошалело смотрел то на свой «низ», то на покачивающуюся на мелкой волне белую акулу, к нему подбежала его пассия и прикрыла срамное место полотенчиком. Несколько компаний и парочек, обретавших на пляже, подобрались ближе и начали хохотать. Как Ромик ухитрился потерять плавки и как они оказались в зубах акулы, было непонятно.

― Товарищи, я, кажется, ошиблась! ― ни к кому не обращаясь, вопила Лидка. ― Он у него просто от страха спрятался! Размер имеет значение! Мораль: некоторые ― не будем показывать пальцем ― так нажираются палёным виски, что не отличают живую акулу от резиновой. Моё свидетельство о членовредительстве не потребуется! Расходимся, товарищи, расходимся: представление окончено!

Лидка подкупила местных аниматоров, те подтащили акулу к смелому нарушителю правил, тот драпал от хищника так, что потерял плавки, аниматор-пловец вложил их акуле в пасть… А что, за буйки не положено заплывать, тем более ночью. Как ещё «этих русских» к порядку призвать? У тайцев полное алиби ― и сотню баксов огребли от Лидки… Пострадал один Ромик ― из-за подарка Аюповича.

Глава 7

Утром, чтобы не объясняться, я встала раньше Лидки, оделась построже и спустилась в холл. На ресепшене узнала, где находится полицейский участок и приказала бою подогнать такси. Вышла на улицу, и тут из подкатившей машины вылезает Аюпович, в руке два маленьких букетика цветов. От неожиданности я кинулась назад, по ходу отменив вызов такси, и взлетела в номер.

― Аюпович вернулся! ― трясла я беззаботно спящую Лидку.

― Откуда вернулся?..

― Из бегов! Два дежурных букетика, та же машина с шофёром ― как будто и ничего не случилось! Может быть, и с «моим» всё само утрясётся? И не ехать в полицию…

― В какую полицию? Чего несёшь?!

Лидка просыпалась… Аюпович?! Явился, обидчик! Лидка закипела как чайник со свистком на кухне моей глуховатой бабушки. Она, извергая угрозы, ринулась приводить себя в порядок. Я выглянула в окно. На небе ни тучки, а машина Аюповича оставалась на месте ― значит, пригласит куда-то поехать. Я быстренько переоделась из присутственного в отдыховое, надела подаренное кольцо и подошла к зеркалу. И вот тут-то пожалела, что оставила подаренные наряды в раю. Сарафанчик и босоножки были из прошло- или даже позапрошлогодней летней коллекции… Оставалось надеяться, что не все кавалеры в курсе последних мод.

Бой доложил о визитёре. Лидка, будь всё нормально, заставила бы себя подождать, но теперь жажда мести сподвигла её на немыслимо быстрый марафет. С мстительным выражением на лице надевала она подаренное Аюповичем кольцо… Я, опасаясь за поведение непредсказуемой подруги, напомнила ей про «синдикат». Она-то сама бездетная, а мне ещё сына растить. Мы спустились в холл. Выйдя из лифта, Лидка смогла взять себя в руки: она изобразила ненавистную мне «американскую улыбку» и направилась прямиком к обидчику.

Искренне обрадованный встречей, Аюпович кинулся к нам, улыбаясь во весь рот.

― Девочки! Лидочка! ― пропел он и преподнёс нам дежурные, как я уже догадалась, букетики. Лидку он чмокнул в подставленную щёчку. ― Как я успел  соскучиться! ― И вдруг натурально запел. ― «Ну что, красавицы, поехали кататься, от пристани отчалит теплоход, на палубе мы будем целоваться…»

Пел он, надо признать, весьма недурным тенором. Ну и характер железный у мужика: его полиция ищет, а он в публичном месте с камерами поёт во весь голос! Даже вечно сонный и всякого навидавшийся портье встрепенулся.

― Вам впору податься на телеконкурс «Голос», ― говорю почти откровенно. ― И куда певец хочет нас пригласить на этот раз?

―  Поплывём на один удивительный остров!

― Ну-у-у, я уже была на острове, ― с деланным разочарованием тяну я. ― Руки-ноги болят до сих пор, синяки на коленках…

― Гребла на дикий остров, ― сразу догадался Аюпович и игриво добавил. ― У девушки синяки на коленках ― это серьёзный мотив!..

― Только без пошлостей!

― Есть! Но сегодня едем на катере ― на дивной красоты частный остров с  клубным отелем. Собственник ― один из моих деловых партнёров, интересный такой пацан…

― Точно, синдикат, ― повернувшись ко мне, шепнула Лидка. ― Этот жук выкрутился, а твоего замели. Едем?

А то: нужно же прояснить, если уж не в полицию обращаться… У Лидки, как я поняла, конкретный план мести ещё не созрел или, не исключаю, добродушный вид Аюповича поколебал ранее отмеренную степень тяжести кары. Я завернула камень в кулак:

― Едем! С таким кавалером я хоть на край света!

Мы перекусили и поехали на лодочную станцию. По дороге Лидка пробовала разузнать у Аюповича, куда он так стремительно скрылся, но тот отшучивался: дела, мол, материя скучная…

Уже с борта катера мы увидели: на острове жизнь бурлит! Песчаная полоса усеяна купающимися, на верандах под пальмами царит оживление, хотя ещё только позднее утро, аниматоры из Европы старались вовсю. Катер вошёл в красивейшую лагуну и уткнулся в причал.

Встречала нас весьма колоритная особа, способная одним только своим видом задать тон. Высокая крепкая загорелая девушка европейской внешности с непроницаемым выражением лица. Она была в униформе амазонки, в коротенькой юбке, но на высоких каблуках, никак не вязавшиихся с песком. Такие амазонки водятся только в злачных заведениях экстрауровня. Она вела себя очень уверенно и строго, как крупье за столом. «Наверное, здесь у них казино, стриптиз и полный наборчик. Такой эскорт легко закинет на плечи нажравшегося шестипудового гостя, отнесёт на пляж и уложит на шезлонг ― проветриться на морском ветерке… Угодили в настоящий вертеп…»

Под зажигательные ритмы музыки амазонка по деревянным мосткам провела в шикарный особняк. Едва войдя в него, я почувствовала, что погружаюсь в атмосферу больших денег. «Не расслабляться», ― накручивала я себя. ― «Где большое бабло, там только видимость лёгкости бытия. А мне ещё сына растить и самой устраиваться…» На всякий случай перевернула кольцо камнем вовнутрь кулака.

Оказалось, нас уже ждут в ресторане. Спустились в полуподвальное помещение. Оно освещалось мягким лазурным светом огромных аквариумов, встроенных в стены. Настоящее царство Нептуна! Главной изюминкой дизайна были стеклянные полы: мы словно скользили по воде, любуясь под ногами на экзотических рыб, морских ежей и причудливые кораллы. Нет, не зря пушкинская старуха хотела стать владычицей морскою. И чтобы амазонка старухе служила… И откуда только у простых наших баб столько апломба?..

― Добрый день, господа! ― расплылся Тильберт Аюпович, когда мы подошли к столу, за которым сидели трое мужчин. Судя по тому, что их белоснежные сорочки были расстёгнуты и рукава закатаны, позади осталось какое-то официальное мероприятие, и сейчас, потягивая вискарь и покуривая дорогие сигары, бизнесмены, или как их там, погружались в состояние релакса.

Прозвучали ответные приветствия и восхищённые поздравления в сторону Аюповича, который «оказался самым проворным: успел пригласить с собой  милейших созданий ― русских! Мы же едва-едва приходим в себя после общения с этой Гориной…»

Познакомились. Сидящих за столиком звали Константин, Игнат и Владимир. Мы удобно расположились в мягких креслах, заказали для начала мартини со льдом. Всем налили ― и, как заведено, пошли тосты за тостами. Я поняла только, что отмечалось подписание какого-то контракта с некой Ираидой. Этот контракт обеспечивал поле предпринимательской деятельности в Таиланде для всех присутствующих мужчин на целую пятилетку вперёд. Ура!

― Ур-р-ра! ― кричали и мы с Лидкой, невольно поддаваясь атмосфере.

После пары-тройки бокалов мартини эти дельцы из преступного синдиката не казались мне такими уже страшными. Я уже перестала вздрагивать, когда в разговоре звучали слова «мэрия», «подряд», «площадка», «меры безопасности», «доля», «полиция», «отвечаю»… После пятого-шестого меня уже не смущали слова «замесили», «закопали», «стрелка», «бетономешалка», «зуб даю»… Страхи испарялись. «Который день пью как лошадь… Стоило для этого уезжать из России? Сейчас ещё по стакану вискаря ― и перейдут на баб… Интересно, кто из них первым начнёт подкатывать? Владимир самый молчун и уж больно здоровый, как Кличко, переломает всю. Игнат, кажется, приятный во всех отношениях. Константин ― командир, слишком напористый, жди приказов и исполняй. Уж лучше Игнат, если что… Нет, мужская компания: сначала предложат сыграть в карты на раздевание. Сколько на мне?.. А на мне только четыре предмета одежды: трусы, лифчик, сарафан, босоножки», ― подсчитала я в обратной последовательности общепринятого процесса раздевания пьяных дур. Захвати я ту шляпу из «рая», было бы пять… А у них, помимо нашего бонус: майки, носки, галстуки… ― как пить дать, нам с Лидкой придётся отрабатывать проигрыш…»

Деловой разговор тем временем иссякал. Мне показалось, вся троица была в оппозиции к Аюповичу. В тоне их обращения к нему проскальзывала ирония и порой даже насмешка. Аюпович, похоже, не замечал, как они всё сильнее накатывали на него и, пожалуй, уже искали повод придраться. Ещё я заметила: Аюпович обращался к Константину на «вы» и крайне почтительно, а тот к нему ― на «ты» и весьма фамильярно. Компаньоны в их синдикате оказались неравноценными!

Наконец Константин разглядел колечко на пальчике Лидки:

― Лидочка! А этот перстень, случаем, не ваш кавалер преподнёс?

― Да, Тильберт Аюпович! ― с восторгом куклы Барби вскинулась Лидка. ― Смотрите, смотрите на свет, как играет! Шикарный бриллиант! Не какой-нибудь там… цирконий. А почему вы, собственно, спрашиваете?

― «Играет шикарный бриллиант!» ― Константин многозначительно переглянулся с компаньонами. ― Видите ли, Лидочка, Аюпович в Таиланде успел зарекомендовать себя и щедрым кавалером, и талантливым специалистом по особенно крупным драгоценным камням…

Слова «особенно крупным» Константин произнес с неприкрытой издёвкой. За столом воцарилось напряжённое молчание. Я просто похолодела: явно начиналось  «продолжение романа с камнем два»!

Аюпович покраснел и надулся, как средней спелости помидор.

― Константин Александрович! ― силясь улыбнуться, сказал он. ― Прошу вас дальше не развивать тему… моих особенных талантов.

Но Константина уже понесло:

― Хорошо! Но почему бы нам, товарищи, не развлечься как следует?

― Только не в карты на раздевание! ― вскрикнула я, невольно схватившись за грудь.

От неожиданности все смолкли, потом принялись ржать. У меня отлегло. Может, не такие уж они и бандиты?

― Нет, не на раздевание, ― сказал Константин. ― И не в «русскую рулетку». Но всё-таки… Я предлагаю вам, Лидочка, тебе, Аюпович, и, естественно, мне сыграть по-крупному.

― У меня денег нет! ― объявила Лидка. ― А в долг не беру принципиально!

― Вы, Лидочка, ничем не рискуете, это игра не для прекрасных дам. Я  рискую обычной ставкой, а ты, Аюпович, идёшь ва-банк ― и либо срываешь джекпот, либо уходишь от нас голышом. Голышом, понял?

Я, наверное, уже плохо соображала: как это, не играя в карты на раздевание, уйти отсюда голышом? Или нет, он сказал: «от нас голышом». Здесь какая-то аллегория…

Аюпович, вижу, нервно закашлялся, а в глазах Лидки запрыгали чёртики алчности.

― Тильберт Аюпович! ― прервала Лидка очередную паузу. Она подмигнула мне и прильнула к своему кавалеру, сидящему рядом. ― Это вызов! Я болею за вас. Мне стыдно за вашу нерешительность! Соглашайтесь!

― Объявите предмет ставки! ― решился Аюпович.

― Объявляю: «шикарный бриллиант» ― подделка! Ты, Аюпович, утверждаешь обратное?

― Естественно! ― стукнул кулаком по столу Аюпович. ― Ставка?!

― Если это действительно оригинальный бриллиант, а не «какой-нибудь цирконий», я, как генподрядчик нового района застройки, подписываю с Аюповичем контракт прямо здесь и сейчас. Контракт при мне, осталось вписать имя субподрядчика. Если особенные таланты Аюповича на сей раз подвели его,  нахожу другого субподрядчика.

На Аюповича жалко было смотреть. Совершенно не ожидая такого поворота, он из помидора средней спелости превратился в белый редис:

― Но, Константин Александрович, это же полное ребячество, так дела не делаются! Какое отношение подарок любимой девушке имеет отношения к нашему бизнесу?

Лицо Константина вдруг стало трезвым и серьёзным:

― Прямое, партнёр: хочу убедиться в твоей честности! Если кольцо подделка, а даму сердца и нас ты уверял в обратном, значит ты лжец и нам не товарищ! Я и мои партнёры не хотим, чтобы в миллиардном проекте были основания не доверять тебе. Никто не встанет из-за этого стола! Итак, я предложил! Отвечайте! Вы, Лидочка, согласны испытать камушек на подлинность?

Изобразив на лице крайне озабоченное выражение, Лида ответила:

― Мне, конечно, неприятна сложившаяся ситуация. Но именно потому, что я уверенна в подлинности кольца от любимого мужчины, ― она с нежностью посмотрела в покрывшееся крупными каплями пота лицо Аюповича, ― я согласна на экспертизу кольца. Только со своей стороны я хотела бы попросить скромную  компенсацию за участие в игре.

― Компенсацию, я полагаю, за моральные страдания, ― с великим участием сказал Константин. ― Мужчины! Моральные страдания русских девушек давно уже пора оценивать по американским стандартам. Американские страшилки в таких случаях миллионы «зелёных» дерут, а чем русские красавицы  хуже? Я в правильном направлении рассуждаю?

Все, кроме Аюповича, шумно поддержали взятое революционное направление. Весёлый азарт охватил компанию.

― И какую же компенсацию вы хотели бы получить? ― продолжил Константин. ― Сойдут, например, новые апартаменты с видом на море?

Очень строго посмотрев на свой камень и на дрожащего Аюповича, Лидка сказала:

―  Да! Апартаменты утешат меня, если что…

― Аюпович! ― проложил наступать Константин. ― Помнится, ты говорил: с тобой по предыдущему контракту застройки рассчитались двенадцатью апартаментами. Так?

― Так…

― Тогда в случае, если кольцо ― подделка, ты подписываешь при нас с Лидочкой договор дарения ей апартаментов. Если бриллиант настоящий ― отвечаю! ― ты получаешь контракт, а Лидочка ― подтверждение эксперта о подлинности камня.

― Но, ― попытался было возразить, Аюпович, ― я вообще не поддерживаю вашу… «русскую рулетку». Эксперт может ошибиться ― элементарно! К тому же, где сейчас взять нотариуса, ювелирного эксперта и вообще…

― Будто не знаешь: один звонок, вертолёт ― и через пятнадцать минут все здесь, и даже православный священник.

―   А священника-то зачем? ― хохотнул Игнат. ― Отпевать кого будем?

«Всё-таки синдикат», ― подумала я. ― «Добром не кончится!»

― На случай, если тебя придётся сегодня женить! ― засмеялся Константин. ― Ирочка, как я понял, не замужем…

«Значит, и они определили для меня Игната», ― подумала я. ― «Когда успели? Даже не вставали из-за стола. Игорь, где ты? Не собиралась же изменять…» Я чувствовала себя одинокой и беззащитной. На входе стояла амазонка ― от такой не удерёшь…

― Итак, стороны пришли к соглашению? ― вопросил Константин.

Аюпович кивнул. Все посмотрели на Лидку. Та молчала.

― Вы не поняли условий? ― обратился к Лидке Константин. ― Вы ничем не рискуете.

― Простите, я хочу внести в условия поправку… ― продолжила Лидка, с некоторым трудом подбирая слова. ― Понимаю: я попала в более чем двусмысленное положение. Но я считаю себя девушкой порядочной, верной, по меньшей мере, в отношении своего кавалера, который привёл меня в вашу замечательную компанию. Я не могу позволить себе усомниться в честности своего кавалера и тоже хочу пойти ва-банк, как мой Тильберт Аюпович. Я желала бы получить апартаменты только в том случае, если камень подлинный! Для меня это будет дополнительным подарком к бриллианту. Пан или пропал!

Стол взорвался восторгами:

― Это уже почти «русская рулетка»!

― Всё: переходим с вискаря на водку!

― Девчонкам ― «Массандры»!

― Зауважал!

― Американка бы ― да ни за что!..

― Американкам ― только крысятничать!..

― Кроме наших, все ― Моники Левински!..

― Аюпыч, ты счастливчик!

― Аюпыч, согласен?

Тяжко вздохнув, давно потерявший дар речи Аюпович кивнул…

Пока ждали эксперта по бриллиантам и нотариуса, пили за «прекрасных дам», «за кавалеров», «за русскую рулетку, которая не по зубам всем остальным народам мира».

Мы с Лидкой напропалую кокетничали, Аюпович заметно нервничал, вытирал пот и молчал. Странно было видеть этого пятидесятилетнего живчика таким нахохлившимся и присмиревшим.

― Трепещет обманщик! ― с великим злорадством шепнула Лидка мне на ухо.

― О чём шепчетесь, дамы? ― поинтересовался Константин. ― В дружеском застолье так не принято.

― Нам пора заглянуть в дамскую комнату, ― сказала я. ― Лидок оставит кольцо на столе, не беспокойтесь.

― Не по правилам, ― сказал Игнат. ― Есть сотовые телефоны и…

― А мы и сотовые оставим.

― Есть десятки других изощрённых способов повлиять на события, ― сказал Константин. ― Все сидят за столом. Я, кажется, расслышал звук вертолёта…

Действительно, ведомые амазонкой, в зал вошли двое мужчин. Несмотря на полуденную жару, оба были одеты в деловые костюмы. С нотариусом Аюпович поздоровался как со старым знакомым.

Константин без всяких экивоков перешёл к делу. Ювелиру освободили место на столе, он открыл ноутбук, достал из чемодана бинокулярный микроскоп,  включил подсветку, соединил все эти агрегаты и принялся изучать камень. Все молчали и не шевелились, чтобы не сотрясать стол. К столу подошли официанты с тележками, гружёнными водкой, бочковыми огурцами в рассоле, «Массандрой», всякой снедью, они остановились на почтительном расстоянии и ждали сигнала.

После минуты исследования ювелир спокойно сказал:

― Камень, безусловно, подлинный. Если хотите, чтобы я определил, с какого он ювелирного завода, мне потребуется…

Аюпович выпрыгнул из кресла:

― Завод не надо! Я говорил! Переходим на водку!

Я, напротив, выпала в осадок: вот тебе и цирконий! У Лидки теперь апартаменты?! Это уже не восемьдесят тысяч кусков ― это расстрельная сумма! Сейчас на неё оформят, а вечером на вертолёте отвезут в джунгли, на крокодилью ферму, и заставят передарить… Вспомнился фильм «Роман с камнем»: как там наркомафия бросает неугодных в колодец с голодными крокодилам… Даже косточек не останется. И свидетелей туда же… Чёртова кукла!

Ювелир вернул Лидке кольцо и быстро свернулся. Подкатили столик для нотариуса. Тот стал выкладываться: ноутбук, айпед, печати… Амазонка принесла принтер, подключила, заправила бумагу. Константин передал нотариусу контракт, Аюпович ― реквизиты своей строительной компании и прав собственности на апартаменты. Лидка впала в ступор. Нужно было что-то срочно предпринимать!

Ну теперь-то мы можем отойти? Амазонка вопросительно взглянула на Константина, тот улыбнулся и кивнул: у вас четверть часа.

В дамской комнате я вывалила на Лидку всё своё негодование и страхи. Теперь нас отсюда живыми не выпустят!

― И какого… ты поменяла решение? ― набросилась я на Лидку под конец своей тирады.

― Я сама была почти уверена, что камень поддельный! ― оправдывалась подруга. ― Хотелось разбогатеть, как ты. Думала: заскочим с тобой в тубзик, поменяемся кольцами, они не заметят по пьяни. Что делать?!

― Русский вопрос! Ничего себе: разузнала про Игоря…

― В «Алехандре» ― камеры, нас с Аюпычем зафиксировали. Они не посмеют!

― Синдикат не посмеет? Не меряй бандитов по нам, курицам! Надо бежать!

― Забыла: амазонка под дверью!

― Амазонка? Скорее викинг в юбке. Норвежка, наверное… Может, в окно?

― От цербера не убежишь. Она какая-нибудь чемпионка мира в боевых единоборствах: догонит ― и не заметит, как покалечит.

― Ладно, пойдём назад: с трудом верится, что бандиты ― у них легальный бизнес всё-таки… Помнишь, сколько раз говорили: «мэрия», «мэрия Паттайи», «архитектор», «землеотвод»… Не будут же они устраивать такой концерт ради нас. Всё ты, перезрелая барби, ― приключений ей захотелось!

― А тебе, чучундра, не захотелось? В одну минуту сорвалась на край света! У тебя вообще приключения были, до Ромика?

― Так, скорее «ошибки молодости», по-настоящему экзотического приключения не было. А мечтала…

― Вот тебе приключение: получите и распишитесь. Не раскисай, подруга, прорвёмся! Нас оценили, как никогда. ― Лидка принялась за марафет; я вздохнула как старая больная лошадь и последовала её примеру. ― Мы все русские здесь, в чужой стране, ― это должно сыграть, даже если синдикат.

― Может, и не синдикат: наколок нет, по фене не ботают, жестикуляция для хорошо поддавших дельцов вполне светская…

― Вот именно! Всё: я вернусь к Аюпычу, размер имеет значение, ты… ― ну не знаю… определись сама.

― Припрут к стенке, определюсь… Игорю не проболтайся!

― Клянусь!

― Придём, а там очередной сюрприз… Скажут: розыгрыш! Такой здесь день смеха ― туристок накалывать.

― Ты уже достала своими сомнениями! Приключений ей захотелось! Сидела бы тогда чучундрой за шторами и рыдала по Ромику!

― Ни за что! Возвращаемся!

― А то! Мы русские красавицы! В горящую избу войдём! А здесь ещё даже и не полыхает. У страха глаза велики. Всё: прекращаем пить и становимся нежными.  Вперёд, на подиум!

Тут в комнату вошла амазонка. Бесцветными глазами она внимательно осмотрела нас с ног до головы. Оружие что ли проверила? Кто-то заложил его для нас в бачке унитаза? Как, оказывается, неприятно быть под наблюдением цербера! Несвободная жизнь у богатых. Может быть, и за мною с Игорем кто-то в нашем «раю» следил?..

― Будешь обыскивать?! ― с вызовом сказала Лидка и, проходя мимо норвежки, двинула её локтём по рёбрам, но та мгновенно уклонилась от удара, не потеряв при этом спокойного выражения. ― Точно, чемпионка. Хорошо, не ответила…

Когда мы вернулись к столу, Константин провозглашал «повинный тост»: мол, оказался под влиянием слухов о том, что Аюпович дарит девушкам стекляшки вместо бриллиантов, это, как стало теперь ясно, «происки каких-нибудь дон жуанов завистников или недобросовестных деловых конкурентов». После осушения стаканов приступили к подписанию документов.

― Было у меня двенадцать, станет в четыре раза больше, ― тихонько сказал сияющий Аюпович Лидке, вручая ей нотариально заверенный договор  дарения апартаментов. ― Теперь будем соседями навек…

― Не похоже на убойные планы, ― шепнула мне воссиявшая Лидка, укладывая договор в свою сумочку.

Настроение резко поднималось. Вскоре мы отпросились «подышать», и под неусыпным надзором амазонки вышли на берег моря. Сумочку с договором Лидка несла как ребёнка, тесно прижав к груди и поглаживая. Уселись у самой воды, чтобы цербер не подслушал наш разговор, хотя не факт, что норвежка понимала по-русски. Над головой проревел вертолёт ― улетал на материк. Крокодилья ферма по меньшей мере откладывалась. Мои мысли вернулись к Игорю.

Итак, к загадке, куда подевались наши кавалеры, добавилась новая: как проверенная в ювелирном магазине стекляшка могла оказаться подлинным бриллиантом? К магазинному ювелиру у нас было, конечно, больше доверия: туда мы нагрянули внезапно, по своей инициативе и ответ получили немедленно. По всему выходило: ювелир с вертолёта выдал липовый бриллиант за подлинный, значит, всё было подстроено. Но кем, с какой целью? Лидка для них никто ― и вдруг апартаменты на миллионы «зелёных»?! Я как увидела чертежи ― обалдела!

Теперь мой слабый мозг отказывался думать и решать. Сейчас моя задача-минимум ― выбраться с острова поживу-поздорову, тогда можно и порадоваться лидкиному имуществу. Я набрала Игоря, но вызов опять не прошёл…

― До катеров сто шагов, ― шепчу подруге. ― Может, рванём?

― Теперь не могу, ― Лидка погладила свою сумочку. ― Я не Моника Левински.

― Ну тогда меня отправь. Не хочу я ни Игната, ни… За твою недвижимость собою расплачиваться, спасибо!

― О, теперь она подруге завидует!

― Их трое! Друзья не разлей вода ― Игнат только начнёт!..

― Ну и попробуешь! Искала же приключение на свою попу…

― Приключение, но не любой ценой! Это уже не интим, а спортивные соревнования! Да ну тебя, Лидка! У меня Игорь есть, он моё приключение! Ты кобыла вольная, а у меня ребёнок! Дай, говорю, сотню баксов на катер! В отеле тебя буду ждать.

― Молодых ей подай… А как до дела ― струсила! Бери молодых! Я бы от них не отказалась…

― Дай сотню!

― Тебя всё равно к лодкам эта не пустит…

Мы оглянулись на свою новую тень. «Эта», уже босиком, скрестив руки на груди, стояла в двадцати шагах от нас и смотрела по сторонам. Из-за плеч торчала толстая бамбуковая палка, на руках оказались надеты бойцовские перчатки, на поясе висели кожаные чехлы, скрывающие, вероятно, холодное оружие.

― Амазонка в дозоре, вылитая, ― говорю, сразу потеряв всю энергию к побегу. ― Такая задаст не только тон… А, может, она нас не пасёт, а охраняет так от чужих?

― Не знаю, меня никогда не охраняли.

― Ну и что делать?

― Русский вопрос на тропическом острове наслаждений… ― промурлыкала Лидка, поглаживая свою сумочку…

Глава 8

Прошло несколько дней. Я сидела в отеле, иногда ходила на пляж, но без всякого энтузиазма. Мой поход в полицию ни к чему не привёл. Хорошо ещё не сочли меня за ненормальную, контрабандистку или приехавшую на заработки иностранную проститутку, ― не задержали «до выяснения». Я не знала, что по всей стране в эти дни начались гонения на проституток. Мало того, по поведению дежурного офицера я догадалась: он знает, о каком русском идёт речь. Это косвенно подтверждало, что Игоря арестовали.

Лидка с утра до ночи моталась по делам оформления своего имущества. С каждым днём она всё больше злилась, если не сказать свирепела. Оказалось, договор дарения есть, но он не зарегистрирован, а не регистрировали, потому что нет акта приёма-передачи имущества. Вся подаренная недвижимость находится в оперативном управлении у американской риэлторской компании, и та не собирается перезаключать договор с новым, ещё не вступившим в права  собственником, ключи от помещений ей не отдадут. Ещё оказалось: вся мебель в апартаментах арендованная, и по договору аренды мебели имеется большая задолженность. Ещё часть апартаментов нуждается в текущем ремонте, а несколько комнат ― в срочном… Арендаторы ― в основном европейцы ― сказали Лидке, что им всё равно, кто собственник, но договоры аренды заключены с Аюповичем ― у кого на год, у кого на два-три, и даже на пять лет, всё оплачено в мошну Аюповича ― и арендаторы не собираются покидать многокомнатные квартиры, пока не получат от него свои деньги назад плюс приличную неустойку. Аюпович исчез, не казал глаз, не отвечал на звонки, как мой Игорь.

Лидка осунулась и пила фруктовый чай. Отпуск заканчивался, завтра улетать. Она дала маху: не позаботилась взять телефоны тех компаньонов. Сгоняла на «счастливый» остров, но амазонка её не пустила в ресторан, а Лидка сочла для себя унизительным пробовать подкупить её или кого-то ещё, чтобы выйти на след Константина и К°. Ситуация становилась похожей на розыгрыш. Но мы не понимали его смысл, моя логика отказывала, и оттого я злилась на пару с Лидкой. Наконец она потеряла надежду разбогатеть, мы пошмыгали носами и последний день до отлёта решили провести в городе, спокойно, не ища новых женихов и приключений.

Вдруг я почувствовала себя беременной и сказала об этом Лидке. Днём мы сидели под навесом в уличной кафешке неподалёку от «Алехандра» и потягивали фруктовый чай, глазея по сторонам.

― Решишь родить ― отдашь мне, ― совершенно в восточном ключе отреагировала Лидка. ― Хватит с тебя одного безотцовщины. Отдашь по дружбе, а то у меня никакой привязи, срываться даже не с чего: ни родителей, ни мужа, ни ребёнка… Назову его…

― Чокнутая баба! А сама чего не родишь? Хоть от «космонавтика».

― Не могу, пробовала: «ошибки молодости» мешают. Назову его… её… Чёрт, надо подумать!

― Как это «отдашь»?

― Ну проходишь с пузом по врачам с моим паспортом ― делов-то! Забыла, где я работаю? Вся продажная столичная медицина ― моя! И, если что, «космонавтик» поможет. На Кавказе рожать на заказ ― обычное дело, да и в Москве уже давно практикуют.

― Помню я «Мать по контракту», спасибо!

― По какому контракту? Хватит с меня этих контрактов!

― Фильм корейский так называется. Родила по контракту, продала ребёнка за участок рисового поля, а потом мучилась, даже погибла.

― Ты как девчонка залетела, а не по договорённости за недвижимость, ― почувствуй разницу. Чёртова недвижимость, одни неприятности…

― Вот именно, всё недвижимость твоя… Хорошо ещё, не легла с теми тремя…

― А как ты выкрутилась?

― На «танцах-шманцах-обжиманцах» сказала: вы парни, конечно, что надо, но у меня жених есть, и он здесь, в Паттайе, просто сегодня при делах. Перевернула кольцо ― «вот его вчерашний подарок», ― показала визитку ювелира, «он говорит по-русски, можете позвонить». И по-человечески попросила не лезть в закрома, тогда готова составить им компанию на вечер. Повздыхали, отстали. Потом не раз вспоминали о тебе, жалели, что «в номерах» ты кувыркаешься с Аюповичем, а не…

― Обо мне вспоминали?! Я бы на твоём месте не отказалась…

― Ты уже говорила! А потом, экстремалка, родить не можешь. И кто из нас дура? Как ты вообще выбираешь себе мужиков?

― Тестирую по трём основным пунктам.

― Я вся внимания!

― Первый тест ― на алкоголь. Если на романтическом ужине хорошо выпил, потом без объяснения причин исчез на два-три дня, а затем объявился и сказал, что был страшно занят, ― перед тобой алкаш. Второе: в людные места не приглашает и допоздна на свиданиях не задерживается, объясняя это своей скромностью, привычками и непродолжительностью знакомства, ― значит, женат. Третье: рассказывает, каким он был успешным в недавнем прошлом, но в настоящий момент испытывает некоторые финансовые трудности, совсем капельку подкосившие его ― это альфонс.

― И совсем не обязательно, что человек, который пропал на несколько дней после вечера с хорошей выпивкой, алкаш. И тот, оказавшийся в затруднительном финансовом положении, не альфонс ― мало ли…

― Вот потому, что для тебя эти пункты контроля не были обязательными,   ты и напоролось на своего Ромочку. А вот, кстати, и он!

Действительно, из-под навеса нам хорошо было видно, как по солнечной стороне улицы нетвёрдым шагом идёт мой бывший. Он направился к стайке девушек лёгкого поведения, ещё на подходе махнул им рукой и тут же получил радостный ответ.

― А где его зелёная ящерка?! ― сразу обратилась к загадкам тайской жизни Лидка.

Она выхватила из сумочки свой театральный бинокль и принялась наблюдать за происходящим, желая разглядеть грядущую сцену в деталях.

Две девушки показались мне слишком высокими для таек. Они-то и подхватили Ромика под белые руки и повели его к дверям расположенной в трёх шагах гостиницы весьма сомнительного пошиба.

― Трансвеститы! ― разглядела, наконец, искомые детали Лидка. ― Оборжаться можно! Наш отставной козы барабанщик по пьяни не разглядел, что полумужиков снял! Допрыгался! Теперь, мурзик, доза моего гомеопатического слабительного покажется твоей заднице сказочным приключением!

Мы смеялись до слёз, испытывая хоть какое-то удовольствие от последнего дня пребывания на курорте.

― Он у тебя что, никогда тайских проституток не пользовал?

― Никогда, наверное. Мы оба здесь в первый раз.

― Сейчас Ромику станет невесело. Эти красотки живым его не отпустят.

― А какие есть варианты?

― Либо он через пять минут вылетит из гостиницы как угорелый, либо  останется в сексуальном рабстве до утра. Ты на какой исход ставишь? «Мы вам честно сказать хотим, на девчонок мы больше не глядим!», ― пропела Лидка.

― Он бабник, но не педик. Я ставлю на пятиминутку.

― Пожалуй, ― согласилась Лидка. ― Тогда досмотрим…

Эксперимент, однако, не удался. Ещё на исходе пяти критических минут ко входу в гостиницу подлетели на мотоциклах полицейские, два армейских джипа и крытый грузовик. Солдаты, размахивая автоматами Калашникова, ворвались вовнутрь, ― и сразу из окон послышались крики, шум, и скоро из дверей стали выводить задержанных сутенёров, проституток и их клиентов. В ряду последних явился и закованный в наручники Ромик ― с исцарапанными в кровь лицом и грудью, с расстёгнутыми шортами, в болтающейся на одном плече рубашке. Было непонятно, кто его успел так уделать ― трансвеститы ногтями или солдаты прикладами. Ромик явно ошалел и с видом затравленного зверя озирался по сторонам. Задержанных погрузили в крытую машину, полицейские включили сирены и эскорт уехал.

― Похоже, отпуск для Ромика закончился ещё хуже, чем для нас, ― сказала Лидка. ― Интересно, и куда их, сердешных?

― В полицию, наверное: устанавливать личности…

Мне вдруг стало жаль Ромика: влип, как кур в ощип! Я забеременела, как девчонка, он влип в историю, как пацан. Сладкая парочка: баран да ярочка…

― Идём в полицейский участок! ― говорю Лидке и встаю. ― Выручим… в последний раз!

― Ты серьёзно?! Он же тебя…

Но подруга не договорила. То ли выражения лица моего испугалась, то ли вспомнила, что «русские своих не бросают».

― Полицейский участок недалеко, идём! ― я рванула с места в карьер. ― А могу и одна!..

На наше счастье в участке оказался старший офицер-таец, сносно говорящий по-русски. Он не присутствовал при захвате, поэтому я смело начала врать: Роман мой муж, мы просто шли мимо гостиницы и в этой куче-мале нас замели солдаты, они же не профессионалы в части целевых захватов проституток и их клиентов. Написала для офицера фамилию, имя и дату рождения по загранпаспорту Ромика, показала свой загранпаспорт ― общую с Ромиком фамилию я ещё не успела сменить. Предъявила авиабилет на завтрашний рейс в Москву. Мой муж не имеет к проституткам никакого отношения: у нас семья, дети, в вашем прекрасном королевстве слонов отдыхаем, приносим Таиланду прибыль. Ну а на выпивку у вас пока запретов нет… Офицер кивнул и велел привести Ромика из камеры.

― Вы узнаёте кого-нибудь? ― спросил Ромика офицер, указывая на небольшую толпу, скопившуюся в полицейском участке.

― Вон моя жена и её подруга, ― ухватился Ромик за соломинку. ― Ирочка!

Офицер опять кивнул, сказал что-то своим сослуживцам по части «этих русских», улыбнулся нам с Лидкой ― и Ромика отпустили. Из участка несчастный вышел на ватных ногах. Он, похоже, не верил в своё счастье и, впервые в жизни оказавшись в камере, успел попрощаться со свободой, с тёлками, выпивкой и прочим предметом вожделения из скудного наборчика мужского счастья.

Не пройдя и десятка шагов от участка, он шмякнулся на лавочку и умоляюще протянул руки ко мне. Создатель, каким же он показался мне жалким! И это мой муж! Куда я смотрела раньше?! Пришлось сесть рядом. По всему назревал разговор и Лидка, показав мне кулак, деликатно отошла в сторонку, успев шепнув:

― Пять минут!

Я протянула Ромику гигиенические салфетки, обработала ему голову. Ромик приходил в себя.

― Ну! У нас пять минут!

― Ира, прости! Я только сейчас понял, как я тебя люблю! Прости меня! Я хочу, чтобы мы снова были вместе. У нас растёт сын… Мы ― семья!

― Это я сказала офицеру полиции, но сама так не думаю.

― Давай помиримся! Я никогда больше не…

― Рома, мы уже не семья! Ещё месяц-другой назад я бы, возможно, простила тебя, но теперь поезд ушёл. Теперь у каждого своя дорога. С меня хватит!

― Ирочка, умоляю! Никого в жизни не умолял! Я…

― Я люблю другого мужчину! По-настоящему!

Ромик сначала обомлел, потом вскочил с лавочки и закричал мне прямо в лицо:

― Как любишь другого мужчину?! Месяца не прошло с развода, и уже любишь другого?! Я тебя знаю: так быть не может! Ты не такая!

― Такая! ― Я тоже встала и встретила врага лицом к лицу. ― Знает он меня!..

― Ну и где твой мужик?!

― Я здесь! ― раздался из-за моей спины голос Игоря.

Он подхватил меня на руки, закружил и страстно поцеловал.

― Успела вовремя! ― обрушилась Лидка на нас. ― А ты иди: «Караул устал», ― оттёрла она Ромика в сторону. ― А то сдам в участок! Покажу, как обстояло дело в реале: у меня на сотовый снято!

Ромик не мог вымолвить слова, чертыхался, бормотал, пятился и, наконец, развернулся и поплёлся в сторону «Алехандра». Последние ниточки с пуповины моей старой семьи порвались и восстановлению не подлежали.

― А ты как оказался в участке? ― без всякого перехода накинулась Лидка на Игоря. ― Я пасу себе последний разговор бывшей супружеской пары, вдруг, вижу: выходят из участка «знакомые всё лица». И ты в камере отсидел? А почему такой чистенький?

Возбудившись, Лидка не давала и секунды на ответ. Наконец Игорь поставил меня на землю:

― Сейчас всё объясню…

Игорь был в деловом костюме, совсем как та троица с острова лидкиного «счастья». И тут у него зазвонил сотовый. Я вздрогнула: оба входящих звонка, которые прошли ему в моём присутствии, кончились нашим немедленным  расставанием. Вся в дурных предчувствиях, я смотрела на Игоря. Тот, слушая,  отстранился от меня и опять изменился в лице… Потом отвернулся и кому-то сам позвонил.

― На этот раз я поеду с тобой!

― Я с вами! ― заявила Лидка. ― Но разрешаю вам пошушукаться наедине.

Из ворот полицейского участка вдруг выехала машина и подкатила к нам. Офицер в белой форме выбежал из-за руля, открыл перед нами двери и жестом пригласил садиться. Игорь что-то сказал ему по-тайски, тот кивнул…

 

Глава 9

― Ирочка! ― начал Игорь, когда мы с ним расположились на заднем хозяйском сиденье, а Лидка уселась на место лакея. ― Я должен тебе кое-что о себе рассказать…

Меня бросило в холодный пот. В голове пронеслась туча чёрных мыслей. Он женат! Он бандит! Он банкрот! Он… А сейчас, когда я по уши влюблена и беременна, сейчас раскроет «страшно далёкой от реалий жизни» истинное положение дел!

― Я должен тебе объяснить кто я, чем занимаюсь, и почему исчез на несколько дней.

― Ты наёмный убийца! ― в отчаянии выпалила я. ― Подкарауливаешь здесь отдыхающих миллиардеров ― и!..

Видок у меня в тот момент был, наверное, столь несчастный, что он улыбнулся и поцеловал меня в нос.

― Предприниматель я: у меня доля в строительной  компании…

― И людей в бетонные блоки не закатываете?

― Не закатываем: ну насмотрелась про итальянскую мафию… Бизнес легальный, есть долгосрочные контракты с мэриями нескольких городов…

А в Таиланде у него четыре отеля на побережье. Был женат, как любой нормальный мужчина в его возрасте, но семейным отношениям недавно пришёл конец. Женились с Ираидой по любви, ещё будучи студентами, жили поначалу душа в душу. Как стали чужими? Это произошло не сразу. Отчуждение пробовали списать на усталость, на чрезмерную занятость в становлении строительного бизнеса, но потом списывать стало не на что. Она осталась жить в их квартире, он переехал в загородный дом, раздельно жили несколько лет, продолжая вести совместный бизнес. Он практически не бывал в Москве, мотался по объектам. Два месяца назад Ираида сообщила ему о разводе и о том, что намерена разделить компанию. Для него это было полной неожиданностью. Её новым партнером ― и не только по бизнесу ― оказался финансовый директор компании. Ещё задолго до официального сообщения о разводе, они начали вывод активов с общей фирмы, пытались перезаключить контракты на новую. Игорю стало известно о махинациях жены, но он до последнего отказывался верить в такое предательство. Однако с фактами и с документами не поспоришь. Ко дню официального развода его планировали оставить с обанкротившейся фирмой на руках, в то время как она с новым партнёром продолжила бы бизнес, просто под другим юридическим лицом. В качестве завершающего удара Ираида намеревалась заключить липовый контракт, убыточный, который бы окончательно разорил фирму Игоря. Так убирался бывший муж и деловой конкурент. Теперь уже время шло на часы. Но рядом с Игорем была проверенная команда профи. И особое спасибо другу, Константину. Он одно время работал в госструктуре по борьбе с коррупцией ― досконально знает схемы искусственного банкротства. Они разработали контрсхему в расчёте вывести мошенников на чистую воду. Контрсхема могла сработать только при условии абсолютной тайны.  Игорь до последнего не хотел причинить Ираиде вред, ведь, как ни крути, они прожили вместе пятнадцать лет, и вместе с нуля начинали строить бизнес. Но, увы, жена не останавливалась. Хорошо ещё — не решилась на рейдерский захват. На днях незаконная сделка, которая должна была прибить бизнес Игоря, всё-таки состоялась…

«Значит, он банкрот!», ― подумала я, припомнив лидкины критерии в выборе кавалеров. ― «Не пьяница, не женатый, даже не убийца, а банкрот. Всё как Лидка говорила. Зачем тогда дарил кольцо с камнем?» Но продолжение рассказа опровергло поспешный вывод.

Ираида со своим восточным партнёром, поведал Игорь, не знают, что сделка, которую они считают триумфом, на самом деле означает полный крах для них! Сразу после заключения сделки Ираида назначила Игорю встречу в Таиланде, не подозревая, что он еженедельно мотается из Москвы в Таиланд и обратно, оформляя кредиты на новое строительство, проектную документацию и прочие дела.

― Так ты летал в Москву?

― Да. Сейчас жена… бывшая жена звонила и сообщила о месте встречи. На переговорах будут присутствовать новые участники в лице Константина и двух его партнёров. Ираида, я полагаю, намерена посвятить меня в бедственное положении дел в нашей компании, и сообщить, что, мол, вынуждена была подписать контракт, чтобы спасти хотя бы часть бизнеса для себя.

― Знаем вы вашего Константина со товарищи! ― обернулась Лидка с переднего сидения. Она нагло подслушивала конфиденциальную информацию! Вот и бери подруг на дело! ― Нормальные пацаны!

Я врезала Лидке по плечу: сейчас проболтается!

― Я им понравилась! ― не моргнув глазом, отреагировала Лидка. ― Нас с ними познакомил Тильберт Аюпович, он тоже по части строительства.

― Знакомая личность, ― сказал Игорь. ― Тот ещё лис! Прохвост, каких поискать. Где пахнет грязными деньгами, в игру вступает Аюпович. Поэтому я и не подошёл к вам в баре ― высмотрел позже, на пенной дискотеке.

― Аюпович заложил бы тебя Ираиде? ― догадалась я. ― И тайна…

― Конечно! Это Аюпович посоветовал Ираиде прибегнуть к услугам Константина. Он ценный кадр: с местной мэрией и полицией на вась-вась. Костя сделал так, что и мне по звонку полиция машину предоставляет, могу и военный вертолёт вызвать.

― Точно, Ир: тот вертолёт был военный!

― А зачем… полиция? ― выдавила я, скрепя сердце.

― Для безопасности и скорости передвижения: пробки на улицах, по побережью часто ездим ночами. В Таиланде мусульманские террористы зашевелились.

― Понятно… ― осела я от сознания собственной глупости. Насочиняли: «синдикат», «арестовали», «наёмный убийца»… ― Я думала, тебя арестовали.

― При аресте полицейские хватают и надевают наручники.

― Я не подумала… А что Константин?

― Константин через подставных лиц убедил Аюповича: при заключении сделки тот окажется в самом что ни на есть шоколаде.

― Ни фига себе, Санта-Барбара! ― подпрыгнула Лидка. ― Прям как у нас в клинике, когда новый главврач пришёл. Аюпович купился на наших глазах. Даже апартаменты свои мне подарил.

― Подарил?! Вы, Лидочка, с ним поосторожней. Восточные люди жадны и коварны ― проверено совместным ведением бизнеса. Мы давно уже держимся чисто русской компанией.

Тут-то Лидочку и прорвало: она вывалила Игорю всё про лжеподарки Аюповича, даже то, о чём не рассказала мне. Игорь, слушая, был серьёзен.

― Вы, Лидочка, представляете, сколько стоят двенадцать апартаментов на побережье?

― Да, я видела в договорах.

― В договорах указана во много раз меньшая сумма, чтобы налогов с недвижимости меньше платить. Трудно представить, чтобы Аюпович, даже имея толстую морковку перед носом, расстался в такой суммой… Нет, это немыслимо. Он скорее наймёт местных тон-тон-макутов, чем даст вам с договором улететь в Москву. Или в Москве заявится к вам.

― Мы завтра перед обедом улетает. Кто такие тон-тон… как их там?

― Здесь порядочная часть полиции крышует легальных бизнесменов, нас, а тон-тон-макуты ― проституцию, наркоманию, контрабанду и весь нелегальный бизнес.

― Отдам я договор: всё равно никакого толка! А нельзя получить за него… какую-нибудь компенсацию. Я пострадавшая сторона! То крокодилы в колодце, то нож в спину из-за угла!.. Вертеп какой-то! Отпуск испорчен!

Решили, что Игорь поговорит с Константином со товарищи. Высшие чины из правоохранительных органов России отдыхают в их апартаментах на побережье, так что «константиновские» не по зубам Аюповичу, вот на них Лидка и перепишет сегодня дарственные ― за скромную, но реальную компенсацию.

Как только мы подъехали к отелю, в голубых глазах Игоря заиграла сталь.  Не хотела бы я оказаться на месте его врагов. На парковке стояли ещё три  полицейские машины. Завидев их, Игорь сказал:

― Наши друзья уже здесь, и мэрия Паттайи.

Мы вошли в небольшой конференц-зал с круглым столом. Там собрались человек двенадцать. Я машинально высматривала бывшую жену Игоря. Вот придумала себе занятие: высматривать женщин своих мужчин! Эта была совсем не ящерица. Коротко стриженная элегантная брюнетка лет тридцати пяти. Рядом с ней сидел типичный круглый еврей с ранней плешью и, перебирая бумаги,  старательно не замечал нас.

Среди собравшихся была троица моих несостоявшихся «ценителей» и Тильберт  Аюпович. Последний не смог скрыть искреннего удивления от встречи с нами. Он подбежал к Лидке, схватил её за руку и утащил к окну. Когда мои глаза встретились с глазами Константина, он приветливо кивнул, покосился на Игоря и положил указательный палец поперёк губ. Тогда кивнула и я, отлегло…

― Заставляешь себя ждать, Горин, ― вместо приветствия зарычала  Ираида. ― Похоже, мы оторвали тебя от неотложных  дел…

Заканчивая фразу, Ираида просканировала меня с головы до ног. Вот сука! И такую Игорь любил?!.. Не умеют мужики в нас разбираться!

Когда приветствия и рукопожатия закончились, все расселись.

― Я хочу представить вам, Игорь Николаевич, ― начала Ираида, ―  нового генподрядчика в проекте «Слоновая долина». Это компания «Синай» в лице генерального директора Гримберга Семёна Абрамовича…

― Симóна Абрамовича, ― перебил её Игорь. ― Вы последнее время всё время ошибаетесь, даже относительно ближайших партнёров…

― Не стоит привносить в дела личное! ― взвилась Ираида. ― Я!..

― Ничего личного! ― резко перебил Игорь и встал. ― Продолжать этот цирк не имеет смысла. С господином Шерстнёвым Константином Ивановичем я имел счастье познакомиться намного раньше, чем вы, Ираида Всеволодовна, и вы, Тильберт Аюпович. Костя, передайте господам нашу папочку, пусть ознакомятся с копией законного контракта по «Слоновой долине».

В зале воцарилось молчание. Константин подошёл к Ираиде, вручил ей папку, и сказал:

― Заинтересованные лица в Москве и в Таиланде узнают о вашей попытке захватить компанию. А вы, дражайший Симон Абрамович, как подписант под «липой», можете даже сесть!

Другую папку он передал представителям мэрии Паттайи. Побледневшая Ираида молча просматривала документы. Тильберт Аюпович, мгновенно вспотев, бормотал, обращаясь неизвестно к кому:

― Господа, а как же обсуждение субподрядных вопросов по контракту «Слоновая долина»? Мне на острове обещали субподряд…

― Того контракта нет, Тильберт Аюпович, ― объяснил ему Константин, ― это была фикция.

― Как фикция?! А я думал…

― Это как думать, что камень подлинный, а он ― подделка.

― Ювелир подтвердил подлинность камня!

― Ювелиром был мой водитель.

― А нотариус? ― совсем растерялся Аюпович.

― Нотариус ― подлинный, вы же сами хорошо его знаете. Не тем людям служите, Тильберт Аюпович: с ними ― и до сумы, и до тюрьмы…

― Ваши условия раздела фирмы… ― тихо сказала Ираида, передав папку своему юрисконсульту.

Игорь подошёл к ней, положил другие бумаги на стол и, прямо глядя в глаза, сказал:

― Ты меня предала, хотела обчистить до нитки, так что не обессудь! Советничков своих ― мошенников ― благодари!

― Ну это мы ещё посмотрим!.. ― шевельнулась плешь ближайшего советничка.

― Уже посмотрели, ― сказал юрисконсульт. ― Увы, Ираида Всеволодовна, их контракт неоспорим. Мэрия подтверждает. Для апелляции нет оснований.

― А если вздумаете пойти неправовым путём, ― угрожающе сказал молчун Владимир, поднимаясь глыбой из-за стола, ― мы напряжём Москву и напряжёмся сами…

Через час мы с Лидкой уже были в «Алехандре». Хотя её планы зажить в апартаментах как рантье на берегу тёплого моря ― заниматься дайвингом, подводной охотой, жрать «Баунти» под пальмой, вкушая «райское наслаждение», и проч. и проч. ― лопнули как мыльный пузырь, она была удовлетворена местью за «поруганную девичью честь», как она мне шепнула на выходе из конференц-зала, когда мы, едва сдерживая смех, проходили мимо разъярённого Аюповича.

Оставалось решить с передачей «константиновским» прав на дармовое имущество. Аюпович «потерял лицо», а это для восточного мужчины оскорбление. Лидке лучше отползти в сторонку ― подобру-поздорову.

Ближе к вечеру приехал Игорь и повёз нас с Лидкой в свой коттедж. Я бы, конечно, с большим удовольствием в наш с Игорем «рай» поехала одна, но перед обстоятельствами пришлось опять отступить: нотариуса вызвали туда, чтобы не вызывать вертолёт. Когда всё что надо оформили, ― я не присутствовала, купалась в последний раз, ― мы махнули на катерах на тот же остров-казино.

На пристани маячила амазонка. Лидка, помятуя, как её не пустили в кабак, когда она пыталась найти «константиновских», хотела задраться к ней. Но я её вовремя ущипнула, и подруга ограничилась гордой позой и не дала свою руку, когда амазонка протянула свою при выгрузке с катера на причал. Мне даже стало неловко за свою подругу, и я улыбнулась амазонке. Но та не и бровью не повела. Вертеп вертепом, но службу здесь несут исправно!

В составе «без восточных мужчин», компания сразу начала с русской музыки и русского стола. В перерыве застолья, когда все разбрелись, Лидка спросила:

― Ты сказала «своему» про беременность?

― Не было времени: люди кругом… Да и…

― Вот дура! Утром летим уже! Надо сейчас решать!

― Как?

― В лоб! Обними его при всех и скажи: «У нас будет ребёнок».

― Скажу ночью, когда… наедине.

― Тебе, мямле, такие вещи лучше объявлять при людях. Чтобы у него на публике возникли обязательства. А публика ― его друзья, это важно. Ты слышала о мужской дружбе?

― Предлагаешь какую-то дешёвку! Так будущие тёщи вываливают на женихов.

― Зато сразу получишь конкретный ответ: да или нет. Ладно, давай скажу я: тет-а-тет. Мол, подруга, скромная, стесняется, то-сё… Он поймёт. Утром же улетаем!

― Ну, не знаю…

― Мы улетим, а он здесь с новым проектом закрутится, «сроки» пройдут, что будешь делать?

― Да уж не аборт!

― Значит, мне отдашь? Тогда я спокойна. Отдашь ― договор?!

― Да ну тебя! Иди, говори… Но чтобы я подслушивала!

― Это устроим!

Лидка куда-то урыла из зала, амазонка на этот раз её не преследовала. По возвращению доложила: здесь двухъярусные открытые веранды, туда все ресторанные сидельцы ― и наши мужчины ― выходят поговорить, покурить на ветерке. С нижней веранды слышно, что говорят на верхней, и наоборот, но самих говорящих не видно. Нужно дождаться, когда проветриться пойдёт Игорь ― и…

Когда у Игоря зазвонил сотовый, он извинился передо мной, и пошёл на выход. Мы с Лидкой взялись за сумочки, всем видом показывая: час марафета неминуемо настал. Вышли из зала, Лидка уверенно двинулась на веранду первого этажа, а я пошла по лестнице вверх, и… заблудилась. Хорошо ещё за мной шла амазонка, я знаком подозвала её и на английском спросила: как пройти на верхнюю террасу. Амазонка провела меня на террасу и сама осталась на входе. Страшно неудобно мне было подслушивать при ней, но обстоятельства опять оказались сильнее. С замираньем сердца подошла я к перилам, облокотилась на них и наклонилась.

― Давай поговорим, ― сказала Лидка.

― Говори, я тебя слушаю, ― ответил Игорь деревянным голосом.

― Ирка забеременела от тебя. Стесняется признаться…

― Мы так не договаривались! ― очень резко перебил Игорь.

У меня всё поплыло перед глазами. Я, наверное, пошатнулась и могла через перила грохнуться на клумбу, но подлетела амазонка и железной рукой обхватила меня за пояс. Она отволокла меня к плетёному креслу, выхватила откуда-то из своих недр медицинскую аптечку и уж собралась было меня экстренно врачевать, но я рукой показала ей на берег ― на ветерок…

Мы вышли в морю. Курортный роман с камнем заканчивался: завтра в Москву ― к маме, к сыну. Может, правда: отдать его Лидке?.. А кольцо?.. Брошу в лицо! «Мы так не договаривались»… Хорошо ещё, его тряпок на этот раз не нацепила…

Я пошла по берегу моря… Вспомнила нашу пенную дискотеку. Но сейчас пены было гораздо больше. По всем литературным канонам в миг душевного смятения героя море волновалось. Пляжная полоса опустела, смеркалось. Волна била со злостью, с шумом накатывала на песок, пена заливала ступни… Я даже забыла снять босоножки. Когда я обернулась, амазонка кому-то звонила. Минут через пять из темноты выбежала Лидка:

― Ирка! Замучилась тебя искать! Игорёк разослал людей во все стороны.

― Игорёк? Хватит с меня приключений!

― Что? Что стряслось?! Рассказала быстро!

― «Мы так не договаривались!»

― О чём мы не договаривались?!

― Игорь тебе сказал: «Мы так не договаривались» ― о ребёнке!

― Вот дурища-то! Вот дурища! Даже подслушивать не умеешь! Это он по телефону с кем-то говорил, я сзади подходила ― за цветами, за лианами сразу не разглядела. Пришлось ждать, когда закончит, и повторить.

― По телефону?!.. И что он?

― Разулыбался он! Плод любви, говорит. Так тому и быть! Прямо сейчас нарву букет и при всём честном народе предложу ей руку и сердце! А приедем в Москву ― сразу поженимся!

― Ну это ты уже от себя…

― Но суть передала!

― Дай, дай я тебя поцелую!..

Русские лесбиянки, как объект охраны, амазонку интересовали мало. Она немедленно доложила по телефону о состоянии дел и, светя фонариком, повела нас в сторону цивилизации. Роман с камнем налаживался. Я, наконец, сняла с натёртых ног босоножки. Как легко!..

В ту ночь с Игорем я никак не могла угнездиться: хотелось размножиться в четырёх телах и облепить его со всех сторон. Мой! Мой! Это мука: и в одной позе лежать рядом с ним хорошо, и в другой ― ещё лучше… «Нетерпеливая девушка», вспомнила я образ заждавшейся невесты из японского эпоса. Сейчас, взяв тон учителя, спросит: «Ты что вертишься, у тебя, случаем, не глисты? В тропиках можно только  кипячёную воду пить». И я расхохоталась посреди ночи в нашем «раю»…

Рано утром с острова заявилась Лидка. Она загадочно улыбалась, как-то жалась, а в ответ на мои приколы о тёмных кругах под глазами, только счастливо, точно кошка на солнышке, щурилась. Наконец, я не выдержала:

― Колись уже!

― Сюрприз!

И сунула мне под нос кулак: на пальцах красовались три кольца с бриллиантами.

― Роман с камнем три?

― Да! Есть справедливость на свете! ― Тут она посмотрела на другой свой кулак, без колец, и вздохнула. ― Как долго ждать следующего отпуска…

Вскоре подкатила полицейская машина. Игорь вынес наши пожитки. Белоснежный офицер, не знающий русского языка, открыл багажник. Мы подошли и ахнули: там, на специальных креплениях, лежал наш «Калашников», запасные рожки к нему, винтовка с оптическим прицелом, ручные гранаты и другое оружие. Похоже, мусульманские террористы действительно основались и в Таиланде.

Игорь не смог нас проводить: понедельник, дела. Лидку колбасило от богатств на руке. Она сидела на переднем сидении и ржала над своим рассказом про бурную ночь с «константиновскими». Явно не хватало ей громких восторгов от публики или хотя бы просто великого шума.

― Вруби сирену! ― приказала она офицеру, и ткнула в ветровое стекло  веером пальцев, унизанных кольцами. ― Что-то народ не шевелится!

Таец не понял. Тогда Лидка врезала ему локтём по рёбрам и в полный голос изобразила вой полицейской сирены. Таец улыбнулся, покачал головой ― и выполнил сумасшедший приказ.

Лидка бесилась, а я волновалась как советская десятиклассница, провожая парня в армию. Хотелось скорее оказаться дома, чтобы ждать своего любимого…

Литературный редактор С.С. Лихачев